На рассвете 13 июля три шлюпки -- две с "Буссоли" и одна с "Астролябии" -- отошли от кораблей и двинулись к южному углу бухты. Первой, самой большой, командовал д'Экюр, второй -- два брата, лейтенанты Маршенвиль и Бутервиль, и третьей -- лейтенант Бутен, пожилой, опытный моряк, которому вся эта затея не очень нравилась. Утро было чудесное: в первый раз за все время пребывания экспедиции у побережья Северной Америки выглянуло солнце. Шлюпки легко скользили по зеркальной глади бухты. Потом они исчезли за находившимся посреди бухты островом, и на кораблях потеряли их из виду.
В 10 часов утра Лаперуз заметил плывшую назад шлюпку. Вскоре на палубу поднялся лейтенант Бутен. "Господин капитан, -- обратился он к Лаперузу, -случилось страшное несчастье: мы лишились трех офицеров и восемнадцати матросов".
И он рассказал потрясенному Лаперузу о том, что д'Экюр раньше указанного в инструкции времени подошел к проходу, где в это время начинался прилив.
Неожиданное сильное подводное течение повлекло лодку д'Экюра, а вслед за ней и вторую шлюпку. Втянутые в водоворот, они ударились о торчащие из воды камни и почти мгновенно затонули. Шлюпку Бутена протащило над тем же самым местом, но она была маленькая, и ее каким-то чудом выкинуло из грохочущей пены назад, в спокойную воду.
На острове, находившемся посреди бухты (ныне она называется Литуйябей), французские моряки установили памятник. Надпись на нем гласила:
В этой бухте погиб двадцать один храбрый моряк.
Кто бы вы ни были, оплачьте их участь вместе с нами.
16. Как ни ужасна была потеря, надо было продолжать путь. Экспедиция продвигалась на юг, нанося на карту контуры береговой линии. Видимость была скверной, корабли то и дело относило подводными течениями, далеко не всегда были благоприятными и ветры, и все-таки удалось сделать немало. Лаперуз положил начало исследованию расположенного вдоль берегов материка архипелага, ныне известного как острова Королевы Шарлотты, открыл несколько бухт. Одну из них он назвал бухтой Чирикова ("в честь знаменитого русского моряка, -- записал он в своем дневнике, -- который в 1741 году высадился в этом районе").
Подводя итоги своим исследованиям в Северной Америке, Лаперуз записал: в обследованном районе никакого пролива нет. Если Северный морской проход и существует, то где-нибудь в другом месте.
17. ...И снова волны и небо. Корабли идут в Макао неизведанными путями через всю ширь Тихого океана. 4 ноября прямо по борту открывается долгожданный, ни на одной карте не указанный остров. Но на его скалистых берегах ни одного деревца. Он безлюден и очень мал, не более одной мили в длину. Даже не пристав к нему, корабли продолжают путь.
В тот же вечер они чуть было не потерпели крушение: в темноте прямо перед ними вдруг выросла скала. Впереди нее выступала длинная мель. Мель была не сплошная, и это спасло корабли. Но они прошли так близко от скалы, что едва не разбились. Лаперуз назвал ее Рифом французских фрегатов и тщательно отметил на карте.
В начале января 1787 года оба корабля бросили якорь в бухте Макао. Они проделали путь в десять тысяч километров.
18. До сих пор Лаперуз в известной степени шел по следам Кука, лишь уточняя и проверяя данные великого мореплавателя. Теперь ему предстояло посетить те места, где не были ни Кук, ни другие европейские путешественники.
5 февраля 1787 года "Буссоль" и "Астролябия" вышли в море и десять дней спустя подошли к острову Лусону -- самому большому из группы Филиппинских островов, а 20 февраля бросили якорь в порту Кавите, неподалеку от Манилы. Здесь Лаперуз произвел необходимый ремонт и -- это уже было совсем неожиданным -- сумел пополнить экипаж. Дело в том, что сюда пришел французский фрегат, который прибыл в Макао на следующий день после отплытия оттуда "Буссоли" и "Астролябии".
Собственно говоря, в Макао пришли два французских фрегата, и один из них, "Ле Субтиль", был послан командующим отрядом адмиралом д'Антркасто к Лаперузу. По договоренности с командиром Лаперуз забрал себе двух офицеров и восемь матросов.
Д'Антркасто. Запомним это имя. Оно нам еще встретится.
Из Манилы экспедиция направилась к берегам Сахалина и Камчатки.
19. "Вышеименитая великая река Амур гористая и лесистая и в окиян впала одним своим устьем, и против того устья есть остров великий, а живут на том острове многие иноземцы", -- писал в 1678 году русский посол Николай Спафарий. Собственно говоря, Спафарий лишь подтвердил то, что было известно еще со времен путешествия Пояркова, который вместе со своими людьми в 1644 году первым вышел к низовьям Амура; о существовании этого острова знали и на Западе. Еще в 1692 году в Амстердаме была издана книга географа Битсена, который одно время жил в Москве. В ней Битсен сообщил об острове, лежащем против устья Амура.
Но никто из западных географов толком не представлял себе конфигурацию этого острова. И было неизвестно, отделяется ли он проливом от японского острова Иессо.
Лаперуз пристает к сахалинскому берегу. Ему удается найти несколько местных жителей. Они очень понятливы и гостеприимны. Один из них, бородатый старик в синей нанковой куртке, чертит на песке остроконечной палкой извилистую береговую линию.
Напротив нее, оставляя проход, он рисует остров, длинный и вытянутый к югу. Чтобы не было никаких сомнений, он показывает пальцем на изображение острова, а потом обводит рукой горизонт и указывает на землю. Но Лаперуза интересует, широк ли пролив. Вперед выступает еще один житель, помоложе. Он берет у стоящего рядом художника экспедиции лист бумаги и карандаш и быстро набрасывает такой же чертеж, как и старик, но добавляет на противолежащем берегу реку Амур, устье которой он помещает немного пониже северной оконечности острова. Знаками он показывает, что корабли пройдут этим проливом.
У южной оконечности Сахалина, очевидно, тоже есть пролив, во всяком случае свой остров он отделяет на юге от какого-то другого острова (вероятно, Иессо, догадывается Лаперуз) еще одним проливом.
Французские моряки благодарят, одаряют своих гидов подарками и возвращаются на корабли. Они поднимаются на север вдоль западных берегов Сахалина, открывают несколько удобных бухт, в том числе и бухту Эстена, и наносят на карту сахалинский берег, хотя и не совсем точно.