— Почему ты не умер в последнем поединке, Мастер? Ты же так этого хотел. — Я пожал плечами. Снял свой шлем и положил его рядом. — Просто я не хочу умирать так, Диана. Ты слишком жестока, и почему то, хочешь причинить моему телу как можно больше страданий. Ты убила моего оруженосца, разрубив ему сонную артерию. Он умер быстро, без боли. И за ним шли те, кто смог закрыть его глаза старыми медными пятаками. Он не успел оставить следы на песке Серой Пустоши, но в одной из моих жемчужин он живет до сих пор. И… Я хочу задать тебе вопрос. — Я наклонился, взял в горсть немного песка и стал пересыпать его из ладони в ладонь. Я старался не смотреть ей в лицо. Красота дев Хартланда славилась по всей Терре, и я не хотел вновь тонуть в ее огромных серых глазах, говоря о том, что меня волновало на самом деле. — Я устал, носящая черный меч. Я прожил три жизни и живу четвертую. Это слишком много для простого мечника Хартланда. Я видел, как твой поцелуй останавливает сердца. Неужели я так его и не заслужил? — Я стряхнул с ладоней песок и, наконец, посмотрел Диане в лицо.
— Ты так и не будешь жить четвертую жизнь, Мастер? — Я улыбнулся, достал из-за спины свой клинок и положил его на колени Диане — Смотри. — Диана провела пальчиком с розовым ноготком по лезвию, которое тонкой паутиной уже покрыли сколы и трещины.
— Неужели Мастера перестали любить девы Хартленда или самого Мастера перестал интересовать его дом? С этого же начинается жизнь…
— Мой дом, Диана, вовсе не стены. Стены нужны девам для того чтобы их детям не угрожал холод и ветры. Дом Мастера… — Я запнулся и в растерянности развел руки в стороны. — Все это, Диана. Все это вместе. Все это и еще на сотни лет до и на сотни лет после. Разве можно построить вокруг этого стены?
— Хорошо, Мастер. Я подарю тебе свой поцелуй. — Она подняла подбородок, посмотрела мне прямо в глаза, улыбнулась, и, вдруг, забросив голые руки на плечи, прильнула своими алыми губами к моим губам, истрескавшимися под всеми ветрами пределов Терры.
В глазах потемнело и мне показалось, что остановилось сердце. Я не чувствовал ничего кроме сладкого поцелуя Дианы и ее упругой груди с торчащими от возбуждения сосками под тонким шелковым платьем. Прошла вечность как мне показалось, и я даже успел ощутить благодарность к Диане за то, что она сделала. Но она отпрянула, бросила руки себе на колени и посмотрела на меня хитрым взглядом. Улыбнулась, показав сахарные зубы. Потом закинула голову назад, и поправила волосы. Воплощенное искушение. Да… Это почти смерть. Человек теряет разум и волю. Становится беспомощным и слабым. Но. Темнота ушла. Солнце вновь появилось в небе, и из груди исчезла сладкая истома преджелания того что все наконец закончится.
Диана сидела напротив меня, глядя в лицо смеющимися глазами. Я так же сидел рядом, хотя уже давно должен был бы лежать в прибое белых волн и Перевозчик деловито шарил бы в моих карманах.
— Почему я не пал, Диана? — Я с удивлением осматривался вокруг. — Я видел, как ты останавливала своим поцелуем сердца многих и многих.
— Ты так и не понял, Мастер?
— Нет…
— Вспомни, как мы встретились в первый раз. Не в бою, а так как сейчас. — Я отвязал от пояса кошель с жемчугом. Распустил тонкий шнурок из воловьей кожи и достал одну из жемчужин. Молочно белую. Совершенно круглую и стал греть ее в ладонях.
Серая Пустошь растворилась в ярких сполохах жемчуга. Вместо багрового неба возник белый потолок, аккуратно расчерченный на плитки. Журнальный столик из витой бронзы с двумя чашками остывающего кофе. Диван, на котором сидел я и глубокое кресло напротив. В нем сидела молодая девушка, нервно комкала в своих руках носовой платок и с интересом оглядывалась по сторонам. Это был уже двенадцатый претендент на должность дизайнера в мой журнал и я сильно устал разглядывать каждые двадцать минут лица… лица… лица… Они были разными и я давно научился определять по выражению глаз не только квалификацию, но и характер и мысли. Я осмотрел нового претендента с ног до головы и стал прислушиваться к собственным ощущениям. Они почти никогда меня не обманывали. Этот ничего не умеет. Эта пришла просто потому, что указана высокая зарплата. Эта пришла досидеть до декретного отпуска. Эта… Эта… Эта…
У этой было молочно белая кожа. Шапка кудрявых черных волос. Аккуратный, красивый нос. Высокие скулы. Острый подбородок. Огромные серые глаза. Она вдруг, посмотрев мне в лицо, радостно улыбнулась. Улыбка была столь очаровательной, что я почувствовал в себе единственный отклик. — Я умер. — Я положил жемчужину в кошелек и крепко завязал шнур. Серая Пустошь затянула мир вокруг. Багровые привычные тучи едва пропускали свет белого солнца. Мы снова сидели рядом на черном обломке прибрежной скалы