– И она поверила?
– Да.
– Хорошо.
– Ирина Григорьевна, так что с ней? - снова задал я ей мучающий меня вопрос.
– С Милой? С ней всё более-менее в порядке, специалисты говорят, что у неё лёгкий шок, но это не опасно. Если вы и правда провели только поверхностное сканирование, то, скорее всего, никаких последствий не будет. Но в том вашем состоянии утверждать что-то со стопроцентной гарантией я бы не стала.
– Нет, я не забирался глубоко! Я же сказал, я сразу наткнулся на эту сцену, а потом уже не было смысла копаться дальше.
– Посмотрим. Время покажет, - ответила Ирина Григорьевна, покачав головой.
– А её подружки? Им сильно досталось?
– Ну, им в голову вы не забирались, так что они уже почти в полном порядке.
– Слава Богородице! - вырвалось у меня.
– Вернёмся всё же к вам, Сергей Александрович. Всё, что вы натворили, конечно, не является страшными преступлениями, но в сумме тянет на два-три года исправительного режима в учреждении для социально-опасных личностей с сильными псимагическими способностями. Конечно, если мы передадим ваше дело в суд, - тут Ирина Григорьевна сделала паузу и посмотрела на меня каким-то ожидающим взглядом.
– А разве, вы можете этого не делать? - задал я совершенно идиотский вопрос.
– Нууу... - протянула Ирина Григорьевна. - Если вы чистосердечно раскаетесь в содеянном и добровольно выполните наши требования, то мы можем закрыть это дело, учитывая ваш ещё незрелый возраст.
– Правда?! А какие требования?
– Во-первых, вы должны добровольно пройти проверку ваших способностей, - ответила она.
– А во-вторых, вы должны подписать вот это прошение, - Ирина Григорьевна ловко вытащила пластолист из папки и подвинула его ко мне.
Я взял пластолист и стал его быстро читать. Это было прошение от моего имени о зачислении меня кадетом в Одинцовское Военное Училище. Честно говоря, я застыл в недоумении, потом перечитал бумагу ещё раз и спросил:
– И это всё?
– Да, других требований у нас нет, - ответила Ирина Григорьевна.
– Вы думаете, что это слишком мягкое наказание? - с усмешкой добавила она. - Вы просто не знаете, что за порядки в Одинцовке. Это училище предназначено для социально-неадаптированных молодых людей с сильными и средними псимагическими способностями. Таких, как вы. Но всё же, это не исправительное учреждение, а коррекционное. Мы даём вам, Сергей Александрович, ещё один шанс. Последний шанс стать полноправным членом нашего общества и занять в нём место, подобающее вашим способностям. Воспользуетесь вы этим шансом или нет, решать вам.
Всё встало на свои места. Второй шанс. Звучит красиво, но всё же мне кажется, что эта Одинцовка – то же самое исправительное учреждение, только под другим названием. Эээх... Вот только реально, выбора у меня практически нет. Суд и приговор — это будет настоящий позор для мамы и бабушки. Да и что я потом буду делать? Куда меня возьмут с такой биографией? Ни в какой серьёзный ВУЗ не попадёшь. Да и смысл мне идти в простой ВУЗ, если я псимаг? Мне нужно учиться псимагии, а не заниматься ерундой. А как раз там меня и будут учить, да ещё и без экзаменов примут.
– Хорошо. Я подпишу прошение, - я взял протянутую Ириной Григорьевной ручку и поставил под прошением свою подпись. - Это всё?
– Нет. Теперь вы должны пройти проверку псимагических способностей, - ответила она, вставая. - Пойдёмте.
Я вышел вслед за Ириной Григорьевной из кабинета и прошёл к лифтовой шахте. Тут уже АПМ-поля не было, и я смог рассмотреть её ауру. Как я и думал, она была псимагом. Вот только сила у неё была не слишком велика, самое большее середнячка. Подойдя к шахте, Ирина Григорьевна оглянулась и спросила:
– Левитировать умеете?
– Конечно! - ответил я.
– Тогда спускайтесь за мной, - сказала она и шагнула в пустоту шахты.
Я последовал за ней. Мы спустились этажей на двадцать пять, после чего вышли в практически такой же коридор. Прошли несколько больших железных дверей и оказались в огромном помещении, больше похожем на ангар и заполненном самым разным оборудованием, которое я видел первый раз в жизни.
Нас ждали. Ирина Григорьевна сдала меня с рук на руки женщине помоложе.
Женщина была в белом халате и в очках. Меня подвели к чему-то похожему на огромный вертикально стоящий томограф, приказали раздеться и встать в центр. Слава Богородице, что тут стояла кабинка для переодевания, а то я бы сгорел со стыда. Из всей одежды мне оставили только что-то типа набедренной повязки, еле прикрывающей моё естество. Я встал в середину и прикрылся руками, но мне тут же приказали опустить руки и держать их вдоль бёдер.