— Да что, вы! Минут десять, пятнадцать — на часы я не смотрела. Потом гляжу, вы приехали. Я и успокоилась.
— Понятно. Я вас вот о чём, гражданка, эээ…
— Шарова я, Вера Мелентьевна, — с готовностью подсказала баба Вера. — Это по мужу, а в девичестве я…
— В девичестве не надо, — перебил старший лейтенант. — По мужу достаточно. Так вот, гражданка Шарова Вера Мелентьевна, я хочу вас попросить. — Старший лейтенант посмотрел на свои наручные часы, нахмурился. — Сегодня уже вряд ли, а завтра прошу придти к нам, в управление часикам к девяти ноль-ноль… Обязательно! Я пропуск выпишу. Устраивает?
— Лучше к десяти, или к одиннадцати… Мне же нужно дочь с зятем проводить, уборку сделать, приготовиться…
— Ладно, — согласился старший лейтенант. — К десяти тридцати.
— К одиннадцати.
— Хорошо, пусть к одиннадцати. Только не опаздывайте. У нас с этим серьёзно… Статья даже за уклонение или не явку есть.
— Я понимаю.
— Вот моя визитка. Там адрес и телефон, — оперативный работник заторопился. Здесь ему всё уже было понятно: много времени потратил на свидетельницу, впереди «ждал» ещё целый подъезд. И на улице нужно было осмотреться, не пешком же преступники приходили, наверняка на машинах, значит, кто-нибудь да видел. Свидетели всегда есть, помнил старший лейтенант учебные лекции, их не может не быть. — Жду вас завтра. — Пряча тетрадку в карман, напомнил он и строго предупредил. — Не опаздывайте.
— А зачем, извините? Я же всё сказала?!
— Завтра всё будет под протокол. Это обязательно. За ночь может что вспомните. Не опаздывайте.
— А, это! Есть не опаздывать. Я буду. Я с Сергеевной приду.
— Это кто, свидетель?
— Да нет же, это моя соседка…
— Так её же, вы сказали, не было, она же в аптеке была, или…
— Ничего «или»… Для поддержки пусть побудет со мной. И ей не скучно…
— Хорошо, пусть приходит. И последнее, о нашем разговоре никому. Понятно?
— Конечно, понятно. Я понимаю. Буду как рыба.
— Угу-угу… Как рыба это бы хорошо.
— Ну я же сказала…
8
По одному билету проскочив через турникет бутербродом, хотя запросто могли и перепрыгнуть препятствие, друзья прошли в метро. Молодые, быстрые, счастливые… Под всполошенные звуки трелей свистка дежурной, которая как овчарка на привязи мотылялась от турникетов в их сторону, друзья успели влететь в отходящий поезд. Зацепившись за поручень, привычно огляделись. Представителей противоположного пола было предостаточно, в смысле молодых девушек, но сегодня не катило. Не было у парней привычного задора, на душе было пасмурно. Девчонкам сегодня, считай, не повезло.
— Чиж, и чего это за день сегодня такой дурацкий, а?! — наклонившись к другу, посетовал Серёга.
— А началось клёво. — Скривившись лицом, так же громко ответил Валька.
В вагоне приходилось кричать. Звуки движущегося поезда что угодно могли заглушить.
— И всё из-за твоего телефона. Правильно сделали, что сбагрили. Мне сначала жалко его было, потом нет. А тебе? Штука рублей, как-никак.
— А мне китайца нашего жалко.
— Чего? Китайца? Ты думаешь он китаец? Нет… Мне он показался монголом, или… хотя… Хрен с ним, всё равно не наш, не русский — Серёга махнул рукой. — Забудь. Пусть спасибо скажет, что вообще принесли. Да и чаевые мог бы подкинуть, жмот толстый, положено так, я знаю, а он…
«Осторожно, двери закрываются…» вновь пропел чей-то на слух знакомый, сладко приторный голос радио-информатора в динамиках. Серёга даже головой крутнул, чтобы релюшки поиска в голове соединились — не соединились. Двери закрылись. Колёса снова завыли. Шум достиг обычного своего децибильного максимума. Вагон качало.
— Попадёт ему! — Уже обеими руками держась за трубу поручня, в ухо кричал Валька. — Тройняк с него сдерут. Он же съел всё, наверное. Не знал. Мы подставили его. Мы! Мне жалко. Это Чулпан Хаматова, актриса. — Раскачиваясь, кивнул он за спину.
— Ааа, точно, а я думаю, что за контрафактная продукция вякает — «позвони мне, позвони»… Сексуально «старушка» гундит. — Восхитился Серый и вновь сник. — И мне, в принципе, его жалко… Парень вроде не плохой… Улыбается…
— Да. В чужой стране пацан.
— Он не пацан. Студент, вроде, старше нас. Толстый.
— Это по барабану. Он в гостях у нас. Понимаешь? В чужой стране.
— Именно что… — согласился Панов. — Не хорошо вроде получается.
— А я что говорю.
Парни умолкли… Люди вокруг были индифферентны, и вообще и в частности. Девчонки вообще были так себе: смотреть не на что. Метёлки. Кто молчал, кто читал, кто на вывески глазел…