— О, Господи, помоги! — истово перекрестилась баба Вера, кляня себя за то, что не только впустила того лейтенанта, но и позвонила ему, приоткрыла дверь на цепочке.
— Здравствуйте, бабушка, мы это…
— Извините, вы не знаете, куда ушёл ваш сосед? — вполне мирным, более того, просительным голосом спросил второй в щель, возвышаясь над первым. — Этот, который напротив.
— Да, из сто двадцать шестой… — подсказала первая патлатая голова.
У бабы Веры ответные звуки пока застревали где-то в районе живота, потом в гортани, потом в губах… Она облизала сухие губы, прошипела.
— А вам зачем?
Парни переглянулись, как это за чем…
— Мы это…
— Нам надо… долг отдать, — озвучила умелую находку вторая голова. — Мы должны.
— Проходите. — Неожиданно не только для «гостей», скорее для себя, почти по-командирски, предложила баба Вера, трясущейся ещё рукой снимая дверь с надёжной цепочки.
— Нет, спасибо. Если не знаете, мы пойдём.
— Куда вы пойдёте, проходите. Я вам это… кваску налью, — помня строгий наказ следователя, нашлась Вера Мелентьевна, гостеприимно предложила. — Посидите, пока… эээ… отдохните.
— Не-еа, мы не устали. Спасибо, бабушка. Мы пойдём.
— А квас холодный? — заинтересовался вдруг светловолосый. — У нас тёплая. — Кивнул он на пластиковую бутылку с водой, торчащей из-за пояса его штанов. — Газ выдохся. Прокис. Жарко. Пить хочется.
— Из холодильника, известно, — вспомнив последнюю фразу следователя о том, что эти не опасны, Вера Мелентьевна почти осмелела. — Проходите на кухню, не разувайтесь, я сейчас…
Удивляясь неожиданному предложению, друзья переглянулись, прошли на кухню. Первый из них, это был Валька, первым заметил у телефона визитную карточку с эмвэдэшным гербом. Пока хозяйка в прихожей щёлкала замочными задвижками, он успел прочитать адрес и фамилию следователя. Округлившимися глазами и вытянутым лицом указал на неё другу.
— А что здесь у вас сегодня произошло, драка? — Как о чём-то пустячном, спросил хозяйку светловолосый, когда она появилась на кухне и полезла в холодильник. У неё кастрюля из рук чуть не выпала.
— Какая драка, известно, труп!
Парни лицами зависли, как окаменели. Только глаза таращили. И дыхание у них похоже перехватило…
На этом баба Вера и поняла, на чём их можно задержать, на правде. Причём не простой, а на голой правде.
— После вашего прихода его и убили, да. Милиция приезжала, следователи… Я все показания кому надо дала, всё рассказала, квартиру несчастного опечатали… Ужас! Я места себе не нахожу! — Говорила она, разливая квас мимо стаканов.
— Китайца?! — без интонаций, ахнул первый.
— За что? — выдохнул второй.
— Вам виднее, вам лучше знать! — Мстительно заметила она.
На последнем парней как на пружинах подбросило. Баба Вера наоборот, сжавшись от страха упала на стул, ребята бросились к двери…
— Куда вы, куда? — теряя голос, вновь шипела Вера Мелентьевна, в душе радуясь, что живой всё же осталась, легко отделалась. — Там на верхний замок, и щеколда…
Последние её наставления прозвучали на грохоте закрывающейся двери… Бандиты ушли. Убежали! Вера Мелентьевна прислушалась… Возникла привычная тишина.
— Ффу… — выдохнула баба Вера. — Спасибо тебе, Господи! — вновь истово перекрестилась и неожиданно шустро, для данного состояния организма, заторопилась к двери. Подскочив к ней, произвела привычную процедуру закрывания запоров, потеряв на этом последние, кажется, силы, прислонилась спиной к двери. — Слав Богу, жива бабка осталась!
И испуганно сжалась, вспомнив, что не выполнила наказ следователя, не удержала бандитов. Не-у-дер-жала… А-а-а…
Оперативный уполномоченный, старший лейтенант Илья Семёнович Варежкин «на вызов» приехал не так быстро, как обещал, ещё дольше, чем думала Вера Мелентьевна, чем вытянул из неё, по её личному мнению — все последние жилы. Она ждала и тряслась от страха неумолимой милицейской кары за то, что не удержала преступников. Да, именно так, взяла и не выполнила приказ, гражданский долг не исполнила. А она так старалась, так старалась, а они… бандиты не благодарные, взяли и сбежали, под танк её бросили. В том смысле, что под следователя, вернее… Под букву Закона, вот подо что. А Закон, Вера Мелентьевна, часто это слышала, по телепрограмме «Час суда», например, другим милицейским выступлениям, от прокурорских до… — суров, но справедлив… В этом месте непременно нужно уточнить. Если не для прессы и протокола, с последней фразой Вера Мелентьевна вообще согласной не была. Категорически. Закон скорее был избирательным. Она ясно видела, закон суров был только почему-то к малоимущим, пенсионерам и тем, кто без «крыши»… И зять так постоянно говорил, он в одном из таких «серьёзных» ведомств работает, всё знает — и обо всех! — и дочь, как о понятном, согласно разводила руками, да и другие тому доказательства в жизни бабы Веры замечались на каждом шагу… Не слепая же, с ушами, да и голова ещё, извините, своя… варит.