- Леня как-то сказал, что у вас с покойным был конфликт? - прямо спросил Коваль.
- Конфликт? - вскинул бровь Комышан. - А как же, бывало, - произнес он с нескрываемой грустью в голосе. - И не раз. С браконьерами каждую весну, как только нерест, начинаются конфликты, и еще зимой, когда рыба собирается в зимовальных ямах, а они драчами калечат ее.
- Да, да, - соглашаясь, кивнул Коваль. - Я о том случае, когда он вас избил.
- А-а, раки... - вспомнил Комышан. - Было дело... - Он замолчал, задумался, будто спрашивал себя, стоит ли вспоминать и рассказывать это чужому человеку. Но выражение лица Дмитрия Ивановича успокоило, и Комышан, преодолевая внутреннее сопротивление, глухо произнес: - Да-а, в прошлом году... Уже и забылось... Как-то в мае у меня выпало два дня отгулов. Отправился с друзьями на дачу. Там встретил еще одного знакомого, механика из управления милиции, который приехал отдохнуть с семьей. Пока женщины готовили еду, мы решили выехать на лиман. Взяли в лодку и в катер обрадованных ребятишек и подались мимо Красной хаты. Вскоре налетел сильный ветер, солнце закрыли высокие тучи. Мы пристали к берегу, помню, поиграли в волейбол, дети нарвали цветов, в мае их много на островках. Время было возвращаться обедать. Трое моих товарищей столкнули "южанку" в воду, сели и рванули себе. А мы вчетвером, не считая ребятишек, - я, значит, механик из милиции и хозяин катера, мой друг Сашко с женой, - еще долго возились с тяжелой посудиной, пока стащили ее на воду. Наконец, завели и стали медленно отводить катер от берега, где было много водорослей, ряски.
Только свернули за мыс, смотрю - чьи-то ноги торчат впереди из воды. Кричу Сашку: "Глуши мотор!" Если бы наш катер продолжал идти, рубанул бы винтом по ногам нырнувшего человека. В камышах заметил еще чей-то катер. И в нем Петра Чайкуна, который сгребал в мешок раков. У нас запрещено собирать в норках раков, потому что таким способом выбирают всех, даже мелюзгу. Можно ловить только раколовками. Тут вынырнул тот человек, на которого мы чуть не наехали, в руках с десяток раков.
"Что ты делаешь? - говорю ему. - Ты же всех истребишь".
А Чайкун кричит мне: "Не трогай людей!.."
Нас волной как раз подогнало к их катеру, стали бортом к борту. Глубина небольшая. Тем временем из воды выбрались еще два раколова, здоровенные мордатые парни, как потом выяснилось - рецидивисты, отсидевшие не один срок за кражу золота. Четвертый из этой компании куда-то сиганул, явно понял, что наскочила инспекция. Мне даже показалось, что это был не парень, а девка - такая высокая, длинноногая. Но так быстро скрылась в густых камышах, что я и не рассмотрел. Не до нее было. Только чего бы это девка оказалась в такой компании!
Чайкун мне и говорит: "Знаешь что, Андрей, мотай отсюда, пока не поздно. Ради Насти советую. Давно ты у меня в печенках сидишь!"
Ну, думаю, тут дело серьезное. Но еще не было случая, чтобы я перед браконьером пасовал. Хоть и в трусах был, так сказать, не по форме, но инспектор - он всегда инспектор. Перепрыгнул в браконьерский катер, а там полно раков, ползают всюду. Я быстренько стал считать их, чтобы определить сумму штрафа - по рублю за каждого, - и выбрасывать в воду, как это мы всегда делаем. Вдруг еще один браконьер влез на катер - и ко мне:
"Ты кто такой?!"
"Инспектор!" - разъярился Петро, увидев помощь, и неожиданно ударил меня кулаком в переносицу. Видите, Дмитрий Иванович, вот тут.
Комышан приблизил лицо к Ковалю, чтобы тот получше разглядел белую полоску на носу, которая выделялась на его загорелой до черноты коже.
Коваль сочувственно кивнул. Он слушал внимательно Комышана, даже отодвинул стакан с пивом, хотя после тарани появилась жажда. Боялся нарушить атмосферу искренности, в которой протекала беседа, и ту доверительность, которая овладела Комышаном и которую можно было нарушить неосторожным движением или неожиданным словом. Андрей Степанович заново переживал давние события и, казалось забыв о собеседнике, увлекшись, рассказывал самому себе.
- На ногах устоял и бросился на Петра, - хриплым голосом продолжал Комышан. - Он не удержался и полетел за борт... Тут же второй браконьер хватил меня по голове молотком... И я тоже свалился в воду... Услышал только крик Сашка: "Гады, что вы делаете!"
Потом, когда очнулся в воде, вижу: Сашка схватили, Чайкун и еще один за руки держат, а третий бандит по голове молотит. Жена Сашка кричит, дети визжат со страха... Бедняге потом сложную операцию в больнице делали, пластинку вставили. Мерзавцы ему в четырех местах голову проломили. К счастью, друзья, уехавшие на "южанке", спохватились, что нас нет, и повернули назад.
Я стаскиваю с катера того, который бил Сашка, и мы с ним в воде продолжаем бороться. Я весь в крови, хотя вода и смывает ее... Подъехали товарищи. Бандиты им кричат: "Мы сейчас и вас обработаем!" Но, видно, все же испугались и дали деру. Мы не стали их догонять, знали - никуда они не денутся.
Сашка вытащили из воды без сознания и повезли в Херсон. Катер вел уже я. Приехали на водную станцию. Милиция вызвала по телефону "скорую помощь" и следователя из прокуратуры. Следователь сразу стал требовать от всех нас: "А ну дыхните!" Я был абсолютно трезвый, и все мои друзья тоже - ведь мы еще не обедали. А вот с Сашком вышла чепуха. Когда мы его везли, он был без сознания, в крови. Жена вытащила из багажника флакончик со спиртом и обтерла ему голову. На этом основании, как мы ни переубеждали, следователь сделал вывод: "Легкое опьянение, установленное по запаху..."
Бандитов этих поймали. Милиция охотилась за ними четверо суток. Какой-то Семеняка, второй - по фамилии Крутых. Пока, правда, не судили, все никак дело не закончат...
- И Чайкун скрывался?