Старший Комышан поморщился.
- Дурной ты еще, братец. Жизни не знаешь... Какая там рыбка! Но нам в инспекции такие нужны.
- Глупые?
- Настырные. К нам трус или лодырь не пойдет, а если и придет, то не задержится. Оттого и текучесть... Начальник у нас хороший. Требовательный, правда. Возьмет человека, даст ему осмотреться, привыкнуть к работе... Но если кто пришел поспать, отдохнуть на свежем воздухе, поездить по Днепру на государственном бензине да еще рыбки взять, то вызовет, поговорит по душам, разъяснит, что к чему. Бывает, что и выгонять не надо - сразу заявление по собственному желанию... А ты наш парень, лиманский, к воде с пеленок привычный... Так похлопотать?.. Хоть ты и собираешься разоблачать меня...
- Я тебя буду перевоспитывать, если споткнешься, - все еще не отходя от зеркала и уже в который раз перевязывая узел непокорного галстука, засмеялся Юрась.
Наконец завязал узел, как хотел. Настроение у него было прекрасное. В конце концов, чего ему нужно от Лизы? Когда она прогоняла его, то была права. К чему дурная слава! Особенно такой нежной и стыдливой? Она и не подозревает, что он, Юрась, может пойти на все, даже жениться!.. Еще никогда в жизни он не встречал такой, как Лиза. Ни здесь, в Лиманском, ни в Средней Азии, где служил. Правда, до сих пор вообще не очень обращал внимание на девушек. Немного завидовал тем, кто получал от подруг письма. Ему самому писали мало: мама плохо видела, а Андрею было некогда. И только на вторую весну армейской службы сердце растревожилось, ночами снились русалки, танцовщицы, акробатки в купальных костюмах... А теперь вот Лиза внезапно, будто иголкой кольнуло в сердце, и боль эта была ему нестерпимо сладкой, желанной, как глоток воды в жару.
Лиза со своими желтыми зовущими глазищами, длинными руками, гибкая, как ласочка, виделась ему слабой и нежной, такой, которая ждала мужской защиты и готова была пойти за настоящим мужчиной. И это волновало сильней, чем любая холодная красота. Вот выздоровеет она, и пройдется он с ней по Лиманскому, чтобы все увидели, какие у нее глаза, коса, какая она необыкновенная. И он рядом с ней будет уже не просто Юрась, а самый счастливый в мире парень. А то, что она старше его на какие-то два-три года, - ерунда... Какое это имеет значение! Им только нужно объясниться, и сегодня же. Потому и сказал брату неправду, что собрался в кино. Нужно ему это кино! Придет время, все расскажет! А сейчас не к спеху.
Юрась отвернулся от зеркала.
- Ну как, Андрей?
Тот неопределенно покачал головой.
Юрась подошел, с напускным превосходством похлопал его по плечу: "Бывай!" - и направился к двери...
* * *
К Лизе в тот вечер Юрась не попал. Потратившись на новый костюм, он остался на бобах. А без подарка появиться не мог. Хотя Лиза и не приглашала, даже гнала его от себя, но коль скоро проговорилась, он все равно собирался пойти. Только где взять денег? Одалживать у Андрея не хотел. А к матери обращаться было стыдно. Следовало ей давать, а не у нее выпрашивать. Да и как занимать у родной матери, она все дает насовсем. Брать у нее нелегкие, мозолистыми руками заработанные деньги и покупать на них кому-то подарок? Нет!
От этих мыслей настроение у Юрася испортилось, и, вместо того чтобы идти к Лизе, предстать перед ней в новом костюме, он начал бродить по улицам, напряженно соображая, где бы раздобыть деньги...
Темнело быстро. Сумерки скоро выползали из закоулков. В этот вечер все вокруг было прекрасно; небо над заливом казалось густо-синим, в воздухе пахло чебрецом и полынью, не горько, а сладко. Неподалеку от Дома культуры Юрась заметил Андрея. Брат направлялся к автобусной остановке.
"Чего это он на ночь глядя едет в Херсон?" - удивился Юрась, и внезапно его словно обожгло. Мысль была такой неожиданной, что он даже на секунду остановился, а потом чуть не побежал, будто убегал от нее. Выход найден. Пока нет Андрея, он возьмет лодку и поедет в плавни. Отыщет какие-нибудь браконьерские сети или верши, выберет их, рыбу продаст - вот тебе и готовые деньги. Может, на ондатровый капкан наткнется, зверюшку возьмет. На воде освежует, а шкурку спрячет. Есть такие пройды, которые по пять шкурок в каждый резиновый сапог запихивают, чтобы инспектор не нашел. Но ему и одной хватит, чтобы купить Лизе подарок.
И все же по спине пробегали холодные мурашки... Какой поднимет крик Андрей за то, что взял мотор! А может, и не узнает?.. В конце концов, скажет, что ездил практиковаться в будущей инспекторской службе.
От этой мысли Юрась улыбнулся. Как-то оно будет?
Он решительно двинулся к дому. Быстро переоделся. Потом пробрался в спальню и, незаметно для матери и Насти, взял Андреево ружье и ключ от лодки. Без оружия ехать ночью в плавни нечего и думать. Наскочишь на браконьеров - эти люди без жалости утопят. Сколько уже топили и подстреливали. Да и между собой не раз схватывались: друг у друга сети очищали или из капкана зверюшек забирали. Плавни на такие трагедии богаты, и не одну из них навеки спрятала вода.
Уже совсем стемнело, когда он вышел с ружьем, на ощупь, не светя, отыскал в сарае мотор. На крыльце дома появилась мать, спросила, что он делает там ночью. Юрась буркнул в ответ что-то неразборчивое, успокаивающее. Спрятав ружье в сарае, поднял мотор на плечи и медленно побрел к обрыву.
Хоть и крепкий парень был, имел спортивный разряд, но под тяжелым мотором все равно гнулся, чуть ли не падал на крутой дорожке. Андрей, старше и посильнее, никогда не носил мотор напрямик, а вез его по дороге на мотоцикле. Споткнувшись на обрыве, можно свернуть шею. Но Юрася сейчас ничто не останавливало. Все, что делал, было ради Лизы. А для нее ничего тяжелого или не исполнимого не было.
Отыскал на причале лодку брата, приладил мотор. Потом сбегал за ружьем...
Тихонько отгреб на глубину. Уже когда рванул на себя заводной тросик и мотор заревел, разрывая тишину, из помещения рыбинспекции выбежала сонная сторожиха Нюрка. Тем временем Юрась успел нырнуть с лодкой в ночь, и Нюрка, решив, что это Андрей Комышан - он еще с вечера расписался в журнале о дежурстве, - спокойно пошла досматривать сны.