Начал приглядываться. У других по шесть-семь дел одновременно, у него — три-четыре. А то вот еще заботу проявили: «Сергей Аверьянович, зачем вам самому печатать — отдайте машинистке». И утащили у него «Прогресс», механизм такой же пожилой, как он сам, но удивительно прикладистый. Тыкаешь в него пальцами, а мысли так и текут сами…
Когда — «в связи с особыми поручениями» — Сысоева один раз исключили из графика суточных дежурств, а в следующий месяц сделали то же, уже не объясняя причин, старший следователь решил взбунтоваться. Выбрившись так, что кожу на скулах снял, надев вместо повседневного штатского костюма мундир, он явился на работу и половину дня прислушивался, не перестанут ли гудеть голоса в кабинете начальника. Улучив паузу, постучал в дверь:
— Разрешите, товарищ полковник?
Блоков, увидев сияние мундирных пуговиц и пестроту наградных планок на груди, удивленно дернул бровью:
— Входи, Сергей Аверьянович. Присаживайся.
Сысоев, однако, садиться не стал. Он чуть не строевым подошел к столу и положил перед начальником папку:
— Разрешите согласовать два представления, товарищ полковник.
Блоков прочитал бумаги — они, разумеется, были в полном порядке — и снова недоуменно поглядел на Сысоева:
— Все правильно, Сергей Аверьянович… Да ты присядь. Как дома-то, все здоровы?
— Так точно, — отрапортовал Сысоев, глядя в окно и продолжая стоять.
— Гм… — Блоков ничего не понимал. — Ты что это такой… уставной? Случилось что?
— Никак нет, — по-прежнему в окно доложил Сысоев.
— О-о, значит, дело швах.
Блоков поднялся из-за стола, взял Сысоева под руку и повел к стульям, выстроившимся у стены.
— Садись, садись… В чем дело?
Сысоев покрутил шеей, сдавленной галстуком, и неожиданно для себя дал заливистого разобиженного петуха:
— Если мне пора…
Смущенно остановился, долго прокашливался, потом сиплым баском досказал:
— …на пенсию, так ты мне, Алексей Матвеевич, прямо скажи. Поперек дороги я никому стоять не хочу. А нужен я — так и работу дай настоящую…
Людей в областном следственном отделе, как всегда, было мало для того количества дел, которое здесь перемалывалось. Потому ходатайство Сысоева было удовлетворено на другой же день, и даже более чем полностью.
Опять не закрывалась дверь — очередью шли свидетели. Опять приходилось и есть, и спать на бегу. Опять ежевечерне звонил домой: «Извини, сегодня задержусь…
Словом, вернулось то состояние постоянной напряженности, постоянной нехватки времени, постоянной усталости, без которого, однако, жизнь — не жизнь, а сплошная отставка.
И вот сейчас, двигая вперед на привычном пределе мощности, — а сердчишко уже явно не то, и кости, видно к погоде, занудно болят — подполковник Сысоев тем не менее с удовольствием сообщил в трубку:
— Дежурный следователь слушает.
— Сергей Аверьянович, — донесся голос Горчакова. — Ограбление сберкассы. Инспектор уголовного розыска извещен. Проводника с собакой нужно?
Кости сразу успокоились. Исчезли всякие сердечные покалывания.
— Да, нужно. Созвонитесь с дежурным экспертом НТО, пусть побудет на связи. Жертв нет? Понял. Место происшествия под охраной? Спускаюсь.
Инспектора уголовного розыска Чернова нашел уже у выхода.
— Ну, Дмитрий, сегодня нам будет работка…
Возле машины их догнал выбежавший из дежурной комнаты капитан Горчаков:
— Проводник выехал к месту происшествия.
— Давно?
— Только что.
— Да нет, происшествие давно обнаружили?