— Та-ак… Значит, дактилоскопия отпадает.
— А вот черная полоса на барьере — там прыгал второй, в куртке?
— Да.
Не густо. Что-то еще даст осмотр?
Сысоев начал детально исследовать место происшествия.
На всем пространстве до кассового барьера не нашлось ничего примечательного, кроме двух автобусных билетов с последовательными номерами.
— У вас когда подметали помещение?
— Да вот уборщица сложила в кладовку ведро, веник, тряпки, ушла, а я за ней и пошла вешать табличку, ответила Тоня.
Полоса на барьере тоже представляла некоторый интерес. В научно-техническом отделе, возможно, определят состав резины на подметке у «спортсмена» и, может, фабрику, выпускающую обувь на такой подошве… Но что это даст при миллионном производстве обувных пар? А вот царапина, параллельная темной полосе, — это уже кое-что. Гвоздик? Нет, наверное, подковка. Или прибита очень близко к краю каблука, или сносилась и сдвинулась краю…
Во входную дверь требовательно постучали.
— Впусти, кто там ломится? — недовольно буркнул Сысоев. Чеидзе открыл дверь.
Вошли вызванный дежурным банковский работник, двое понятых в сопровождении Беляка и сразу за ними — новый заместитель начальника уголовного розыска. Почти начальник: прежний переводится в Ленинград. Франтоватого молодого майора Сысоев несколько раз видел на совещаниях, но знакомы они еще не были. Не нравилась категоричность его суждений, однако Сысоев отдавал майору должное: говорит резковато, самоуверенно, но всегда дельно.
— Вы следователь? — майор стремительно прошел к Сысоеву и протянул руку: — Голубицкий, из розыска. — И без перехода: — Нашли что-нибудь?
— Мало.
— Сейчас поищем, — Голубицкий направился за барьер.
— Товарищ майор, — спокойно сказал Сысоев, — когда я закончу осмотр места происшествия, у вас будет возможность «поискать».
Голубицкий улыбнулся открыто и благожелательно:
— Вы правы. Извините меня, — и отошел к Чернову. Дождавшись конца опроса, майор стал тихо разговаривать с инспектором.
Прибыли эксперт НТО, сотрудник розыска и участковый инспектор. Сысоев, делая с помощью Чеидзе замеры, диктовал протокол осмотра Мартынову. Голубицкий, прикинув, из каких окон видна дверь в сберкассу, послал по квартирам оперативных работников.
Лишь поздним вечером приступили к ревизии денег и документов, чтобы точно определить размеры и состав похищенных ценностей. К утру выяснили: преступники унесли 10 тысяч рублей в купюрах различного достоинства, мешочек с разменной монетой, 12 чистых сберегательных и 8 чековых книжек, 20 бланков аккредитивов, 96 погашенных лотерейных билетов.
Утром в кабинете заместителя начальника управления Ломтева собрались участники расследования. Полковник оглядел присутствующих:
— Новых лиц нет… И не будет пока. Оперативная группа уже образовалась. По вашей, Михаил Константинович, инициативе, — наклонил он голову в сторону майора Голубицкого, — пусть в этом составе и остается. И вот представитель следствия — Сергей Аверьянович Сысоев… Впрочем, вы уже познакомились?
— Так точно, — улыбнулся Голубицкий.
— Преступление не рядовое. Тут… — полковник взглянул на Дмитрия Чернова, — товарищи высказывают мнение, что к нам прибыли опытные «гастролеры». Действительно, дерзость нападения, быстрота, с которой преступники скрылись, дают основания для такого предположения. Но… какие еще есть суждения? Да, пожалуйста, Сергей Аверьянович.
— Смелость может еще происходить и из неопытности, товарищ полковник.
— Еще? — вопросительно посмотрел Ломтев.
— Разрешите, товарищ полковник? — встал Голубицкий. — Действительно, обращает на себя внимание быстрота, с которой совершено преступление. Эта стремительность не каждому по силам. Высота барьера в кассовом зале такова и места для разбега так мало, что только хорошо тренированный человек может без задержки перемахнуть на стол кассиров. Вряд ли кто из старых рецидивистов-налетчиков, если они остались, способен на такую акробатику… И потом эдакая… театральность, что ли, во всем: маски, черные перчатки, эффектные прыжки… Голливуд какой-то… Теперь о похищенных ценностях. Ну, деньги забрали — это ясно, за ними и явились. А лотерейные билеты, да еще погашенные, зачем им? В спешке не разобрались? Хорошо. А бланки сберкнижек и аккредитивов? Какой опытный преступник рискнет ими воспользоваться? Ведь предъявить такой документ в любую сберкассу страны — это равнозначно написать себе на лбу: «Я украл его в Мурманске». Я согласен с Сергеем Аверьяновичем: дерзость в данном случае идет от неопытности. По-моему, это работа наших, мурманских… Здесь надо искать.