— Нет, — возразил Замятин. — Эти сведения следует получить из первых рук. Давайте лучше отдохнем до утра.
Волин вышел.
— Товарищ капитан!
— Ну? — Замятин удивленно взглянул на лейтенанта.
— Нам же надо еще достать фотографии Спиридонова и Ровновой. В крайнем случае, переснять с личных дел. Потом запросить архив Министерства обороны по поводу прохождения Спиридоновым службы и участия в войне. И еще: не мешало бы съездить кому-нибудь из нас в Москву и уточнить, у кого, когда и где именно Спиридонов приобрел машину. Или запросить.
— Правильно, лейтенант. Об этом я уже побеспокоился. Сержанту Волину дано указание.
— Предлагаю, товарищ капитан, объехать все близлежащие станции технического обслуживания. Спиридонов наверняка попытается перекрасить машину, с царапиной она слишком заметна, — продолжал лейтенант.
— Боюсь, что царапиной нам заниматься будет некогда. Волин управится и сам. Деталь эта, бесспорно, для следствия важна и ее нужно уточнить. Как только появится Спиридонов, нужно пригласить его в ГАИ и пожурить за то, что до сих пор не зарегистрировал покупку. Машину можно задержать под каким-нибудь предлогом и обследовать. Если он перекрасит машину на станции техобслуживания, то в дефектном акте обязательно будет значиться и царапина. Зарегистрировать машину он не успел. Приехал позавчера вечером, днем получил сообщение о Зобине, которого он, вероятно, боится. Естественно, ему было не до регистрации. Вечером он был в санатории, а сегодня утром рано уехал из города. Прошляпили мы это дело, лейтенант. Узнай мы о существовании машины вчера, он бы от нас не ушел.
— Здесь мы дали маху. Но я как-то и не подумал связать внезапный отъезд официантки с нападением на Зобина. Иногда я, знаешь, о чем думаю? — Капитан хрустнул сцепленными пальцами. — Не попали ли мы в ловушку косвенных доказательств?
— Вы полагаете, что линия Спиридонов — Ровнова может не иметь никакого отношения к делу?
— Вполне возможно, лейтенант. Помнишь, что сказал полковник? «Когда нет сколько-нибудь определенной версии, все становится возможным». А версии у нас как раз и нет.
— Но почему же нет.
— Например.
— Все очень просто. Ровнова извещает Спиридонова о приезде Зобина. Последний в такой степени опасен для Спиридонова, что оставлять его в живых нельзя. Единственный выход для него — ехать в санаторий. Только там он может убрать опасного для себя человека. Он едет, видимо, с продуманным планом. В конце концов, если он опытный преступник, то убрать человека в глухом санатории, где нет даже сторожа, для него не представляет никакого труда. Он приезжает в санаторий, и ему дико везет — Зобин один у источника.
— Тогда почему Спиридонов останавливает выбор на кастете? Почему бы ему не действовать ножом, чтобы наверняка. Почему он так небрежно сработал?
— Может быть, потому, что кастетом он владеет лучше, чем ножом. Ведь у каждого преступника такого пошиба есть свое излюбленное оружие. Почему Зобин все-таки остался в живых? Если бы он сидел напряженно, то все было бы по-другому. Но ведь он отдыхал и сидел расслабившись. Голова от удара сразу подалась вперед и тем самым в какой-то мере самортизировала удар. Спиридонов не учел этого момента.
— Почему?
— Потому что спешил, во-первых. Во-вторых, вполне возможно, что этот прием был у него отработан, и он привык полагать, что после такого удара его жертва не может оставаться в живых. Своего рода психологический стереотип.
— Ого, лейтенант, далеко ты забрался. Уж не думаешь ли ты, что Спиридонов профессиональный убийца, что у него были широкие возможности отрабатывать свой коронный номер с кастетом.
— А почему нет? Ведь все было сработано быстро и чисто. На вполне профессиональном уровне.
— Ну, а что ты скажешь о мотивах?
— Только то, что говорил раньше: связь Спиридонов — Зобин проходит через перстень.
— Кстати, лейтенант, как бы не забыть назавтра. Нужно представить Зобину фотографию Спиридонова на опознание. Если тот его узнает, то яснее станут и мотивы нападения. И еще нужно уточнить, получал ли Спиридонов телеграмму о смерти тети или нет.
В кабинет вошел Волин, доложил, что отправил запрос в Москву.
— Что будем делать, если и Спиридонов и Ровнова скрылись? — спросил лейтенант.
— Думаю, этого не случится, — бросил капитан.
— Почему?
— Так мне кажется. Нет у них причин исчезать — ведь все было сделано чисто, и у Ровновой вроде бы железное алиби. Все было сделано слишком чисто. Если бы у нас была какая-нибудь другая зацепка, я бы еще долго не обращал внимания на поспешный отъезд Ровновой. Конечно, Спиридонов не мог этого учесть. Не мог он предполагать, что именно в тот вечер все население санатория будет смотреть кино. Когда преступник не оставляет никаких следов, это тоже неплохой след. Только вот что я не могу понять: неужели он не видел, что под скалой, куда он ставил машину, слой пыли.