— Значит, вы утверждаете, что человек, изображенный на представленной вам фотографии, не является вашим братом Спиридоновым Владимиром Филатовичем.
— Утверждаем, — одновременно ответили брат и сестра. Не признали они и почерка Спиридонова и его профессии. Никакого отношения брат их не имел к стряпне. Замятин сразу, как только увидел фотографию истинного Спиридонова, заметил, что Степан был поразительно похож на своего брата.
Председатель заметил удивление приезжего.
— Мы сами до сих пор удивляемся их сходству. Бывает такое в природе. В их роду сроду не было черных, а эти уродились, как галчата. В детстве их даже путали друг с другом, потому как Владимир на год только старше Степана.
— Вы не встречались с братом во время войны? — спросил Замятин у Степана.
— Не довелось.
— Когда вы получили от него последнее письмо?
— Отдельно он нам не писал. В армии, правда, получал, да не сохранились они. Сюда матери писал.
— Письма целы?
— Конечно. — Анфиса полистала альбом и подала капитану тонкую пачку писем. — Это мне тетка завещала. Ищите, мол, Володьку и после моей смерти.
— Давно умерла?
— Давно — лет двадцать, а следом и отец. От переживаний, наверно.
— Не искали… после смерти матери?
Анфиса виновато опустила глаза.
— А чего писать-то! — с обидой в голосе бросил Степан. — Писали раньше, да толку никакого не было. Ежели по горячим следам не нашли, то… — Степан махнул рукой. — Пропал он, однако, доверчив слишком был. В такой кутерьме всякое бывает.
— Ну, ничего, — вскинул голову Замятин. — Мы взялись за это дело по-настоящему. Может, и найдем.
— Дай-то бог, — вздохнула Анфиса.
— Если вы не возражаете, товарищи, я под расписку возьму с собой все его письма и несколько фотографий. Вам они сейчас не очень нужны, а мне пригодятся.
Замятин, присев к столу, быстро набросал расписку.
— Товарищ старший лейтенант, — обратился он к своему помощнику. — Ознакомьте, пожалуйста, всех с протоколом опознания.
Старший лейтенант глуховатым баском зачитал присутствующим протокол. Те выслушали внимательно, потом расписались.
— Мы очень благодарны вам, товарищи. Как только я что-нибудь выясню, сообщу немедленно.
Все вышли на улицу. Замятин взял под руку Степана, отошел с ним в сторону. Степан, выслушав капитана, согласно кивнул головой. Потом капитан, пожав всем на прощанье руки, уехал.
До Архангельска на этот раз доехали быстрее.
В Архангельском управлении Замятин сразу же связался с Поленовым. Обстоятельно доложив о результатах поездки, он замолчал в ожидании дальнейших распоряжений. Полковник посоветовал формальности ради взять официальную справку в областном военкомате о призыве на срочную службу Владимира Спиридонова. Далее полковник сообщил, что и Ровнова, и Спиридонов уже вышли на работу. За ними ведется тщательное наблюдение. Контактов между ними не зафиксировано. Машину Спиридонов перекрасил в серый цвет. Царапина зафиксирована в дефектном акте. Эксперты установили ее и на машине Спиридонова. Совпали и следы протекторов машины со следами, снятыми экспертом на месте стоянки. Направили в Москву отпечатки пальцев Спиридонова. Не числится ли он как уголовник. Замятину следует зайти в МУР и поинтересоваться запросом. Пока решили ничего не предпринимать. Прежде нужно уточнить кое-какие детали. То, что они упустили из виду военкоматы, действительно непростительно, и эту ошибку следует исправить. Из Якутска пришел ответ и на Ровнову, и Спиридонова. Все данные, указанные в их анкетах, подтвердились. Только вот в Якутске они жили вместе, как муж и жена. Непонятно, почему здесь они решили жить отдельно.
Звонил лейтенант Колесников. Ему удалось найти подругу Ровновой, с которой она дружила в детстве. Деревня, в которой родилась и выросла Ровнова, была полностью сожжена немцами. Почти все жители погибли, и родители Ровновой тоже. К началу войны Ровновой было 15 лет. Война застала ее в городском ремесленном училище. В 1942 году ее вместе с другими немцы угнали в Германию. С тех пор о ней ничего не известно. Никто ее не искал, потому что в живых никого из родственников не осталось. Сама Ровнова тоже никого не искала, быть может, потому что знала о гибели родных. Колесников уже вылетел и скоро будет дома. Следует торопиться и капитану.
Полковник коротко попрощался и положил трубку. Замятин быстро навел нужные справки в областном военкомате и вылетел в Москву.
Удобно устроившись в кресле, он еще раз перечитал фронтовые письма Спиридонова. Было их штук двадцать. Больше одного тетрадного листа Спиридонов не писал. В письмах он был скромен и малословен, как истинный северянин. Писал, что воюет. Сперва писал, как отступали, потом, как наступали.