Утром он забежал домой, угрюмый, продрогший (мать уже ушла на работу). И сразу набросился на остатки вчерашнего «пира». Пора было бежать в школу.
А в школе всё было, как обычно. Шумно, весело. Кто-то кого-то мутузил, кто-то доучивал урок, уткнувшись в учебник; девчонки чинно прогуливались по коридору.
Все было, как обычно. Никто ничего не заметил. Никто не заметил, что в 5 «в» появился новый человек, Генка М. Эта первая ночь вне дома как будто вывернула его наизнанку. Он и сам еще не подозревал обо всем этом.
Эх, если бы тогда встретилась ему на пути Мадина Тебоевна! Но встреча произошла только год спустя.
…— На сегодня, наверное, хватит, а, ребята? Время уже позднее.
Было около двенадцати. По улице шли ребята из отряда имени Рихарда Зорге. Так называли себя добровольцы-помощники Мадины Тебоевны Цаллаговой, инспектора детской комнаты милиции отдела внутренних дел Промышленного райисполкома.
Решили все-таки заглянуть напоследок в старый пустой дом.
В одной из комнат, в углу, свернувшись калачиком спал мальчишка. Рядом валялись разбитые бутылки из-под водки, бумажные стаканчики, обрывки карт. Компания, видно, была не маленькая, если судить по опустошенным сосудам.
Все попытки разбудить мальчишку оказались напрасными — он был мертвецки пьян. Тогда решили отнести его прямо в детскую комнату.
— Мадина Тебоевна, принимайте!
Уложили его на диван. Решили до утра оставить «гостя» в покое. Последней уходила Мадина Тебоевна. Уже вставила в дверь ключ. Но потом снова вернулась и посмотрела на мальчишку.
Лицо было бледное, пухлые детские губы чуть приоткрыты.
— Совсем ребенок. Как же это с тобой случилось?
Много вот таких маленьких бродяг прошло через ее руки. Разные они были: добрые и наивные, хитрые и озлобленные. Одно роднило их — потребность в ласке. Эта потребность была так велика, что тихий голос Мадины Тебоевны, ее красивое доброе лицо быстро приручали самого «безнадежного» дичка.
На другое утро Мадина Тебоевна пришла на работу рано, надеясь застать своего ночного гостя еще спящим. Она открыла, стараясь не шуметь, дверь, вошла на цыпочках в комнату.
Диван был пуст. Окно распахнуто настежь. Быстро оглянулась. Все на месте. Только шкаф с игрушками приоткрыт. И машины нет. На второй полке сверху стояла красивая новая машина, совсем недавно купленная. Полка была пуста. Целлулоидный заяц таращил свой единственный синий глаз.
Можно было и не искать. Ушел и ушел. Ему же хуже. Да, но сам-то он не понимал этого. Зато знала Мадина Тебоевна: день, час промедления может обернуться исковерканной вконец судьбой. Нет, надо найти.
Дома у нее рос такой же мальчишка. И сердцем она болела за всех мальчишек на свете. Может, позвонить ребятам. Но те сами не знали, кого привели вчерашней ночью. А если сходить в тот дом, где подобрали его. Надежды мало, но все-таки…
Дом был пуст. Ветер гулял по гулким комнатам обрывками газет, хлопал дверьми.
Усталая, недовольная собой, возвращалась она на работу. Посидела у стола. Долго, надсадно звонил телефон.
На следующий день Цаллагова нашла мать Гены. Та крикливо заявила:
— Я отказываюсь от воспитания!
— Но это же чудовищно! Вы хоть понимаете смысл своих слов? Понимаете, что сейчас в эти дни решается судьба вашего, слышите, вашего ребенка? В таком случае, вы письменно подтвердите свое решение отказаться от воспитания ребенка.
— Письменно? Нет! Что я дура, что ли? Мой ребенок, что хочу, то и делаю. Я отдала его в школу, пусть смотрят за ним в школе. Они тоже деньги получают.
— Знаете что, гражданка Шорвич, идите! Идите, но за помощью сюда никогда не приходите. А помощь наша вам еще понадобится!
Цаллагова нашла Генку, привела его к себе в дом, приласкала. Сначала мальчишка смотрел «волчонком», но потом оттаял. Снова пошел в школу, помогал в работе детской комнаты. Показалось, что мальчишка одумался. Мадина Тебоевна отвела его к матери.
Но Шорвич-мать через месяц снова пришла в детскую комнату.
— Не узнаете? — Шорвич как-то странно усмехнулась. — Да, это я. Горе у меня, опять сбежал мой Генка. После того, как вы мне его вернули, побыл с месяц. А муж, отчим, значит, Генке, — и, поймав недоуменный взгляд Цаллаговой, добавила: — это другой, тот тоже сбежал. Вы хорошо знали моего сына, помогите. Христом-богом прошу. Помогите. Один он у меня, единственный.
Поздно, ах как поздно поняла она… Генка Шорвич был в то время далеко-далеко. Готовился к «операции».
Вчера его вызывал Кривой. Новичок не скоро удостаивается такой чести. А вот он удостоился. Генка приехал в Грозный две недели назад. Адрес ему дал Бульдог еще в Орджоникидзе. Он быстро нашел дом, указанный в записке, постучал в комнату, здесь его ждали. Полная, уже немолодая женщина открыла дверь, внимательно оглядела его, взяла протянутую записку и повела в дом.