— В кино, Ниночка, в этом отношении легче. Там монтаж. Вы начинаете фразу в январе и кончаете ее где-то в бархатном сезоне. А в промежутке, в паузе, в цезуре, так сказать, отдыхаете, занимаетесь личной жизнью, художественной резьбой по дереву.
— Вы режете по дереву?
— Я режу правду-матку… — задумчиво произнес Щечкин.
И вдруг его прорвало:
— Нина, хотите, я сниму вас в кино? Хотите? В роли русалки! Я обещаю. Режиссер — близкий мне человек. Мы с ним друзья-единомышленники. Ну?
Я… не знаю, — заволновалась Нина. — Как-то уж очень неожиданно. Хотя я давно мечтала… в кино… Но русалкой… Она ведь должна сниматься как-то по-особенному?
— Неглиже! — прохрипел Щечкин. — Это будет замечательно… На длинном фокусе!
«Длинный фокус» смутил Нину, она глубоко задумалась, но через некоторое время сказала твердо:
— Хорошо. Я согласна.
Решив, наконец, пресечь это затянувшееся браконьерство, я громко кашлянул. Щечкин и его спутница вздрогнули. Когда она обернулась, я вынужден был признать, что Исидор Щечкин был далеко не промах. Вот вам и аматор! Куда!.. Опытный стервятник, злодей, коршун!
— Вот, Ник Синыч, — заюлил Щечкин, — хочу познакомить вас — Нина Косуля. Готова сниматься у нас в роли… э-э… нимфы.
— Плавать умеете? — спросил я деловито.
— Умею.
Нина смутилась.
Застенчива. А для такой роли даже чрезмерно застенчива. Надо все-таки еще раз дать ей понять, насколько это необычные съемки.
— Вам, конечно, Исидор Валентинович изложил условия съемок?
Вместо ответа она тихо спросила:
— Съемки ведь будут подводные?
— М-м… ну, как вам сказать? Скорее подводно-надводные. Так что подумайте хорошенько.
— Нет, нет, я решила, — поспешила она перебить меня, боясь, как видно, что на этот раз передумаю я.
И тут я вдруг обнаружил, что Щечкина рядом с нами нет. Исчез! Вспомнились его намеки в самом начале прогулки. Я едва удержался, чтобы не закричать «караул».
Всю дорогу Щечкин незримо сопровождал нас. Я рассказывал Нине о «русалиях», о древних языческих обычаях наших предков. Она слушала, молча кивала. Одновременно я думал о том, как бы вел себя на моем месте старый стервятник Исидор Щечкин.
В номере я долго не мог уснуть. А когда уснул, приснился старик Меч-Оралов.
— Я от Анатолия Васильевича, — шептал старик, — вот ордер на могилку. Памятник взял на себя Дом ветеранов. От вас потребуется только установка оградки и общий вид: отделка и полировка. Ну, и цветы… можно анютины глазки.
Проснувшись среди ночи, я зажег свет, сел за стол и до утра просидел, придумывая Меч-Оралову роль, но так ничего и не придумал.
3. Русалка — Нина
— Да гляди, чтобы ни один «пластун» не проник! — предупредил я Сашу.
— Хорошо, — волнуясь, ответил он. — Чем, как говорится могу, тем и…
Смотри, как его колотит! Нехорошо.
Что вообще происходит с группой? Ходят, как очумелые, прячут глаза. У многих на лицах какая-то суровая озабоченность: делают вид, что они здесь самые необходимые, что без них съемка не состоится. А она состоится. И именно без них.
Перед самым моим носом, не замечая меня, крался, пригибаясь, ассистент художника Паша Люсин.
— Вы куда, шеф?
Он вздрогнул. И, не оборачиваясь в мою сторону, мгновенно перевоплотился в ловца кузнечиков: сложил ладошку узенькой лодочкой и всем телом рухнул на воображаемое насекомое.
— Ладно, ладно, товарищ Марсо, заворачивайте из зоны.
Он покорно поднялся с земли, повернулся и пошел в противоположную от озера сторону.
Над озером возвышалось деревянное четырехметровое сооружение. Там механики устанавливали камеру. Я двинулся по доскам к месту съемок, когда вдруг меня догнали взволнованная Люба:
— Нине плохо!
Я побежал к автобусу. По дороге встретил еще одного «пластуна» и, уже не выдержав, наорал на него так, что он рванул куда-то в район заливных лугов.
Влетел в автобус:
— Ну как?
— Ничего, прошло, — ответила Нина, вытирая слезы и слабо улыбаясь.
— Может быть, отменить съемку? — спросил я.
— Нет, нет, — решительно произнесла Нина и поднялась с сиденья.
На ней был длинный халат. Волосы распущены.
Мы шли с ней по узким доскам к деревянному сооружению, похожему на эшафот. Я поддерживал ее за локоть и чувствовал, как вся она дрожала мелкой дрожью… И все-таки шла. Потом я передал ее Любе. Вместе они пошли дальше и скрылись в кустах.