Залетев в подъезд, Люси поднялась на второй этаж и остановилась перед дверью справа. Она стояла ещё несколько минут и, в конце-концов, робко постучала.
Глава 2
В полной тишине стук в дверь показался необычайно громким, однако Оля не спешила открывать. Время позднее, и она никого не ждёт. В комнату заглянул паренёк, на вид лет тринадцати. На его вопросительный взгляд девушка ответила, пожимая плечом:
- Ну пойди открой. Хто там так поздно...
- Ага, - с энтузиазмом кинулся тот, явно надеясь как можно на дольше отложить сон, - щас посмотрим.
Пока Ольга накидывала халат, мальчишка уже открыл дверь, и до неё донёсся его растерянный голос:
- Аааа, тебе чего... ой, то есть, тебе кого?
Уже через минуту, прикрыв дверь, он громко позвал её, оповестив о приходе Люси. Хозяйка открыла дверь неожиданной гостье:
- Оооо, а ты какими судьб.... - бодрый голос Ольги оборвался на полуслове, когда девушка с растрёпанными волосами и красным от слёз лицом начала рыдать, и тогда она быстро ухватила бедолагу за руку, затянув в квартиру и захлопнув дверь.
Не говоря ни слова, Оля провела её на кухню, усадила и подала стакан воды. Тут же из-за угла появились две мордашки - мальчишка, что открыл дверь Люси, да ещё один малец лет восьми. Это были младшие братья хозяйки - смуглой черноволосой девушки с карими глазами и небольшим вздёрнутым носом. Её звучный низкий тембр голоса не пугал детвору, поскольку, хоть и звучала её ругань грозно, с хрипотцой, мальчишки знали, что больше нагоняя им ничего не грозит.
Старший, Коля, был очень любопытным и поэтому, после минуты ожидания, зашёл в кухню, а следом за ним засеменил и младший, Лёнька. Сестра, сидевшая рядом с гостьей за столом, на вопросительный взгляд братьев отмахнулась и велела уйти. Но те и не подумали.
- Так, Колян, - велела тогда Ольга, - пойди-ка принеси у меня в комнате, на полке, бутылочку и рюмки захвати. А ты, мелочь, - грозно глянула она на младшего, - брысь спать бегом!
- Ну, Оль, - тоненьким голоском попросил тот, сделав умилительно забавное выражение лица, которое лишало сестру каких-либо сил к сопротивлению.
- Ладно, достань бутылку воды вон там, - она указала на стол, который стоял в углу рядом с плитой, - и банку с помидорами из холодильника, а потом марш спать.
Кухня выглядела бедно. Даже шторки на окнах были маленькие и какие-то слишком подержанные. Холодильник стоял невпопад, занимая собой приличную часть маленькой кухоньки. На рабочем столе возле мойки стояла грязная посуда, на плите красовалась большая кастрюля с торчащим половником. На обеденном столе, за который хозяйка усадила Люси, также было полно грязной посуды. Относительно чистым был лишь стол-тумба в углу возле плиты, куда и направился Лёня.
Пока пацаны занимались своим делом, она подкурила сигарету и протянула заплаканной девушке:
- Будешь?
Та лишь кивнула и молча взяла сигарету.
- А теперь, - спокойно заговорила хозяйка, подкурив ещё одну сигарету, - рассказывай.
- Я, - Люси то подымала, то опускала глаза, не зная, как и что сказать.
После некоторых её волнительных попыток встать и уйти, Ольга всё же смогла уговорить гостью рассказать о случившемся. Вернее, она начала за неё словами:
- Тебя изнасиловали. Да?
После этих слов девушка сначала обомлела и молча смотрела некоторое время на неё, а потом снова начала истерически рыдать. Оля не стала останавливать потоки слёз, поскольку знала, что той нужно выплакаться. Знала, через что пришлось пройти бедняжке.
***
Июнь 1991 года
- Хозяйка! - кричал высокий мужчина лет сорока, в строгих классических чёрных брюках, такой же классической рубашке бледно-голубого цвета и в галстуке.
Он совершенно не вписывался в здешний пейзаж. Конец улицы не был застроен высокими элитными коттеджами. Здесь жили простые люди в простых домах. За деревянными заборами можно было увидеть самые обычные дворики. Где-то лаяли собаки, где-то тут и там по двору валялись детские игрушки, где-то было чисто и перед домом красовался цветущий садик. Множество деревьев, разросшихся за много лет, создавали приятную тень, дающую спасение от палящего летнего солнца.
- Есть кто дома?! - несмотря на то, что никто не отзывался, мужчина упорно продолжал кричать.