— Вы холостяк сегодня? — ласково спросила она, лукаво глядя на него.
Но нечто в его облике помешало ей продолжать в том же тоне. Может, его бледность или плохо сдерживаемая нервозность, выражавшаяся в его жестах.
— Не беспокою вас? — машинально спросил он, направляясь к двери, на косяк которой она опиралась.
Она и не пошевельнулась, и он невольно задел ее, почувствовал тыльной стороной руки нежность сатина. Тогда она схватила его за лацканы пиджака, наклонилась к нему и бегло поцеловала в губы, продолжая вопросительно смотреть ему в глаза.
Он прошел в комнату. Пастельно-синие шторы занавешивали окна от потолка до пола, с легким урчанием пылала газовая печка с искусственными поленьями, торшер откидывал розовый ореол на полку открытого секретера.
— Садитесь, — сказала Рэнэ, и поглядела на настольные часы: — Полседьмого. Для чая поздновато, да вы, кстати, и не любитель. Виски хотите?
Ноэль продолжал молчать. Он оглядывался вокруг, словно вся обстановка напоминала ему некие утраты.
— Не беспокою вас? — повторил он, и невольно удивился, что и в таких исключительных обстоятельствах соблюдает правила вежливости.
— Ничуть, — ответила Рэнэ, поймав его взгляд. — Я писала… Она поколебалась и окончила: — Крису.
Это имя что-то напомнило Ноэлю. Он попробовал напрячь память.
— Ах, да, — сказал он, — Крису! Так вы решили с ним поехать?
Рэнэ вдруг стала задумчивой.
— Еще несколько минут тому назад совершенно была в этом уверена.
— А теперь?
— Не знаю… Ведь вы пришли.
Ноэль отвел взгляд. Он-то думал: «Как только войду, сразу же, одной фразой, во всем ей признаюсь!» А теперь это показалось ему невероятно трудным.
Рэнэ вышла из комнаты и вернулась с каталкой, уставленной бутылками. Налила два стакана и поставила их на журнальный столик. Несмотря на все ее усилия, кои можно было предположить искренними, полы ее дезабилье раскрывались при каждом движении, при каждом жесте. Наконец, она спросила, указав на свободное место в кресле рядом с Ноэлем:
— Можно мне сесть сюда?
Он кивнул, смутно радуясь ее стремлению услужить ему, угодить.
Она привычно уселась вплотную к нему, взяла его за руку:
— Вы несчастливы?
Он смотрел на нее, борясь с последним колебанием: нет ничего опаснее, как целиком довериться, связать себя по рукам и ногам, женщине, которая вас любит или воображает это.
— Я хочу кое в чем вам признаться, — произнес он. — Но, ради Бога, только не кричите потом: «Бедняжка Ноэль!». Я… — И тут он окончательно решился и выпалил: — Это я убил Вейля.
Он ожидал вскрика, восклицания. Рука на его запястье вздрогнула, но Рэнэ продолжала безмолвствовать.
Тогда, не глядя на нее из страха, что не хватит мужества продолжать, он в коротких отрывистых фразах освободился от секрета, душившего его вот уже две недели. Он рассказал ей как вернувшись вечером четвертого домой, нашел записочку от Бэль, что ее, мол, срочно вызвали к больной матери, как полез за листом бумаги в секретер, наткнулся на письмо какой-то ее подруги и прочел его без задней мысли, как одна фраза этого письма побудила его подозревать Бэль в связи с Иудой Вейлем, как он позвонил Вейлю, а потом в Пон-де-л’Иль, как решил во всем удостовериться и тотчас бросился к дому 42 на авеню Семирамиды, как, войдя в парк «музея Вейля», увидел убегавшую женщину.
И тут Рэнэ заговорила:
— Вы ее узнали? — живо спросила она.
— Да. По крайней мере, в тот момент мне показалось, что узнал Бэль. Я окликнул ее, но она побежала еще быстрее. Тогда я вернулся назад и вошел в дом. Вейль лежал на диване в халате. Его широко распахнутая рубашка светлым пятном выделялась в полумраке. На журнальном столике были разбросаны остатки изысканного ужина. У моих ног валялась колотушка. Я схватил ее и…
Рэнэ ласково прижала руку к губам Ноэля:
— Не продолжайте, это совсем не надо.
Впервые с начала своей исповеди, он осмелился взглянуть на нее.
— Я вам отвратителен, правда ведь?
Но ее вид уже уверил его в обратном.
— Нет, — ответила она низким голосом. — Я лишь жалею, что на этот поступок вас побудила другая. А Бэль знает, что…?
— Нет.
И тотчас различные происшествия и неполадки в их с Бэль повседневной жизни пришли ему на ум:
— То есть… надеюсь, что нет.
Рэнэ вроде не поверила:
— Неужели вам удалось за целых две недели не выкрикнуть ей правду? Вы меня удивляете, Ноэль.
— Сам себе удивляюсь, — признался он хмуро. — А еще мне казалось, что после этого…