— Он был очень тихим, — добавил Мак. — Сегодня я впервые видел, как он с кем-то разговаривает. Обычно он молча смотрит перед собой.
Сентри вежливо поблагодарил и снова вышел на мокрую улицу.
Итак, Ник стал не просто жертвой войны, а жертвой человека, который по какой-то таинственной причине желал его смерти. Это было убийство, совершенное под прикрытием военного положения в японском лагере для военнопленных, и подтвержденное через военное министерство. Дьявольски чистая работа, и все было совершено в соответствии с правилами игры на войне.
Ник умер, а сообщение о его смерти стоило жизни Кристоферу Сентри. О наградах, присвоенных его старшему сыну после гибели, он уже никогда не узнал.
Кто-то должен был знать о плане Ника. Кто-то, кто потом хладнокровно подошел к первому попавшемуся часовому.
Сентри перешел Канал-стрит на красный свет и остановился у такси. Буркнув шоферу: «в город», он откинулся на сиденье и задумался. Когда они оказались на 10-й улице, он вдруг сказал:
— Можно высадить меня на следующем углу.
Сара Девани, бывшая невеста Ника, жила где-то на 11-й улице. Сентри давно забыл точный адрес, но он определенно узнает подъезд дома, если увидит его. Он никогда не забудет тот подъезд.
Возможно, он найдет какой-нибудь намек в письмах, которые Ник присылал Саре из лагеря? Может, он упоминал Сэндса под этим или другим именем. Или — Сентри невольно ускорил шаги — он найдет что-нибудь в последней открытке, которую Сара получила за два дня до сообщения о смерти Ника?
Если имя где-то упоминалось или имелся хотя бы какой-то ключ к этому имени, то это могло быть только там.
Глава 3
В небольшом коридоре царила мертвая тишина. Не слышалось никакого движения. Он с беспокойством спрашивал себя, не вышла ли Сара замуж и не переехала ли на другую квартиру. Нет, она не могла быть замужем. Пару недель назад он встретил ее на одном коктейле. Обручального кольца у нее на пальце не было — или было?
Внезапно дверь открылась, и Сентри, который собирался позвонить еще раз, застыл с поднятой рукой. Девушка со светлыми, по-детски подстриженными волосами смотрела на него большими голубыми глазами. На ней было белое вечернее платье.
— О, извините! — быстро сказала она и хотела закрыть дверь перед его носом.
— Момент! — воскликнул Сентри, и его повелительный тон удержал девушку. — Сара дома? Я имею в виду мисс Девани.
— О, извините, я сначала думала, это Сара. Когда она знает, что я дома, она не достает ключ. Если вы один из ее друзей, тогда входите, пожалуйста, и присаживайтесь. Она должна сейчас прийти, — пригласила девушка.
Он представился, и ему показалось, что его имя ей знакомо.
— Рада с вами познакомиться, мистер Сентри. Я кузина Сары — Меган Уор. Она взяла меня к себе два месяца назад.
— Она рассказывала мне о вас, — солгал Сентри.
— К сожалению, я должна уходить, — сказала Меган Уор, наивным и очаровательным движением проведя по своим плечам, — а я еще не готова. Сара скоро будет. Извините меня.
«Я еще не готова» заключалось, вероятно, в том, что отсутствовала косметика. Когда она исчезла за дверью на другом конце комнаты, Сентри стал ходить взад-вперед. Потом остановился и огляделся. Подсознательно он отметил, что комната изменила вид. Он помнил радостный, беззаботный хаос красок, а теперь все было белым и серым, за исключением вазы в сине-лиловых тонах.
Письма, открытки… Возможно, она их не сохранила. Но она должна вспомнить.
В комнате снова появилась Меган Уор и несколько неуверенно улыбнулась Сентри. В ту же минуту раздался звонок в дверь прихожей.
Девушка вздохнула с явным облегчением, пробормотала извинение и вышла, оставив дверь в комнату полуоткрытой. Сентри имел возможность отчетливо слышать голоса: «Дорогая, какая ужасная погода! Но в „Плазе“, я думаю, нам будет уютно». Потом разговор стал приглушенным, дверь открылась, и вошла Меган в сопровождении мужчины в вечернем костюме. Она представила их друг другу.
— Мистер Феррар, мистер Сентри. Мистер Сентри — друг Сары, Чарльз.
Мужчины пожали друг другу руки, и Сентри отошел к камину. Феррар не был красавцем в прямом смысле слова, хотя многие, наверное, считали его таким. Ему было около тридцати, но выглядел он очень моложаво, а его прямо-таки сверкающий внешний вид делал его каким-то неестественным.