Он ввел себя в транс и заклинал скрытую подземную воду до тех пор, пока мы не начали волноваться за его душевное здоровье. Затем в маленькой ложбинке он, наконец, подал сигнал, что нашел воду, и недоверчивые погонщики начали копать. На глубине трех метров стенки песчаной ямы приобрели темный оттенок. Верблюды, которые только что отчаянно ревели, встали кружком вокруг повлажневшей ямы и с надеждой заглядывали вниз. Погонщики продолжали копать при унылом свете луны. Наконец, на глубине около четырех метров один из них опустил в яму ведро, и оно медленно наполнилось отталкивающей на вид водой. Не очень-то похоже было, что ее можно пить, хотя бы и верблюдам, но они с удовольствием осушили ведро. Погонщики работали посменно до самого рассвета, и, наконец, каждый верблюд получил по 25 л воды.
Следующий день приготовил нам мрачное открытие. Мы набрели на три человеческих скелета с выбеленными солнцем костями, видимо освобожденные от песка бурей. Еще издалека мы заметили блестящие белые предметы, которые оказались гладко отполированными черепами. Возле них лежали красные глиняные черепки. Кто были эти люди? Обитатели Дандана? Заблудившиеся путешественники? Искатели сокровищ? Хотя и заманчиво было остановиться и как следует обследовать окрестности, мы решили идти дальше.
Три скелета остались позади — и наши мысли остались с ними. Мы просто разрывались между исследовательским азартом от приближения Дандан-Ойлыка и неясной тревогой. О своих личных страхах мы не говорили — только об опасениях, что не найдем того, что ищем. Осознание собственной смертности перед лицом немилосердной пустыни вернулось ко мне, но я заставил себя преодолеть его.
Если наши расчеты были верны, то мы должны были добраться до Дандан-Ойлыка на следующий день. Я устал и плелся более чем в километре позади Эрнста и Урса, которые в тот день возглавляли караван. Вдруг они остановились как вкопанные, и издалека мне было видно, как они бешено размахивают руками. Может, они что-то нашли? Надежда придала моим утомленным ногам новые силы, и я поспешил к ним. Молча, но с многозначительным взглядом Урс протянул мне бинокль. Я увидел несколько тонких деревянных колонн, торчащих из песка. Спустя еще несколько часов перед нами развернулась панорама городских руин. Мы вновь открыли затерянный город Дандан-Ойлык! Как и Свен Гедин столетие назад, я был ошеломлен.
Кто бы мог вообразить, что в глубине ужасной пустыни Гоби… дремлют, укрытые песком, настоящие города; города, тысячи лет продуваемые ветрами; разрушенные пережитки некогда цветущих цивилизаций? Однако вот он я, стою посреди опустошенного и разоренного обиталища древнего народа, куда никто никогда не входил, кроме разве что песчаной бури… стою, как принц в зачарованном лесу, пробудив к новой жизни город, дремавший тысячу лет, — или, по крайней мере, избавив память о его существовании от забвения[72].
Покидая Дандан-Ойлык 25 марта 1928 г., Тринклер и Боссхард зарыли возле разрушенного храма пустую консервную банку, в которую положили свои визитные карточки с ироническим посланием: «Бедному парню, который верит, что что-то здесь найдет»[73]. Они ошиблись: нашей команде предстояло сделать несколько невероятно богатых находок.
В городских развалинах мы сперва ориентировались с помощью плана, сделанного Стейном. Хотя ему было почти 100 лет, в городе мало что изменилось. Мы нашли 13 из 15 групп руин, описанных Стейном, а также три «лишних». Низкие песчаные дюны делили город на две части, северную и южную, а канава, предположительно — бывшее русло реки, отделяла западную от восточной.
Как и в других древних городах Такламакана, руин уцелело поразительно мало. Большинство зданий были простыми глиняными строениями, давным-давно рассыпавшимися. Лишь более капитальные здания, храмы и монастыри имели деревянные опоры и твердые стены, скрепленные раствором. Наполовину состоявшие из дерева, строения такого типа могли лучше противостоять разрушительной работе ветра, чем примитивные глинобитные домики. По крайней мере 10 из 16 групп развалин были определены нами как буддистские святыни. Это были здания в один-два этажа, когда-то покрашенные изнутри и снаружи. В маленьком внутреннем помещении тысячу лет назад, должно быть, стояла большая статуя Будды на постаменте. Учитывая многочисленность храмов Дандан-Ойлыка, я уверен, что он в первую очередь был местом паломничества и только во вторую — городским поселением. Город стоял не на каком-либо из главных торговых путей, а на дороге, соединявшей их, которая шла вдоль течений Керьядарьи и Хотандарьи.