- Вы меня обманули, Рефат Фазылович. Почему не подключились? Мы же договаривались!
- Извините меня, Валя, это получилось неумышленно. Я задумался, меня одолели воспоминания. Повторите ещё раз, пожалуйста, теперь я обязательно подключусь.
- Ну, начали. Раз, два, - и мы не спеша вместе вступили в ритм мелодии.
К моему удивлению, в исполнении ни одной фальшивой ноты я не обнаружил, хотя она пела по нотам, а я - без них. Следовательно, и в записи не могло быть ошибок при таком совпадении.
Валя стала хвалить меня и сказала, что далеко не все окончившие вместе с ней училище смогли бы без инструмента записать такую мелодию. Я скромно умолчал о том, что моя запись подверглась проверке на клавишах пианино и что несколько ошибок было исправлено. Ведь так приятно, когда тебя хвалят!
- Рефат Фазылович, я хочу сейчас же проверить и вторую мелодию, вы не возражаете?
- Я только этого и жду.
- Сначала я спою про себя, а потом вместе, ладно?
- Договорились.
Через некоторое время всё было уже проверено, и мы оба остались экспериментом весьма довольны.
- Рефат Фазылович, так вы мне их дарите навсегда? - спросила наконец Валя.
- Навсегда, Валя, и от всего сердца. Буду очень рад, если они будут вам иногда напоминать о Крыме и обо мне. Берите и храните на память.
- Спасибо вам большое, Рефат Фазылович, вы открыли для меня в музыке ещё один удивительный, прекрасный мир. Я никогда этого не забуду.
С этими словами она тихонько погладила мою руку и неловко поцеловала в щеку, а затем продолжила:
- Только вы обещайте не забывать меня, ладно, Рефат Фазылович? Мне бы очень хотелось, чтобы вы иногда вспоминали этот чудесный вечер.
Когда мы вернулись домой и уже прощались, отправляясь в свои палаты, я отпросился у своих друзей на завтрашний день: меня звала Ялта. Долго ворочался в постели, пытаясь составить какой-то план поездки, чтобы охватить как можно больше памятных мест. Надо побывать в своём дворе и в своей квартире, в трёх школах, в которых учился, пройтись по Дерекою, подняться к Ай-Василю, побывать в городском саду, на диком Желтышовском пляже, на базаре, хорошо бы прогуляться по Массандровскому парку и парку Месаксуди... Да мало ли мест, с которыми связаны воспоминания юности! Один за другим всплывают в памяти различные, иногда самые незначительные эпизоды прошлой жизни, задерживаясь в сознании всего несколько минут, а порой мелькая с калейдоскопической быстротой и непредсказуемостью. Как я ни успокаивал себя, чтобы уснуть и отдохнуть к завтрашнему дню, это мне не удалось. Вся ночь прошла в полудрёме и переживаниях в ожидании утра.
Поездка в Ялту
Ясный солнечный день составлял резкий контраст с моим физическим состоянием из-за проведённой почти бессонной ночи. Подумал, что после завтрака хорошо бы пойти на пляж и освежиться в утреннем море, но я этого почему-то не сделал и отправился прямо к автобусной остановке. Ждать пришлось долго. Первый автобус оказался переполненным, и в него попасть не удалось. Сел я только во второй, если под словом "сел" подразумевать езду стоя впритирку. Ехали почему-то тоже очень долго, хотя мне казалось, что от "Золотого пляжа" до Ялты рукой подать - мы раньше сюда ходили из Ялты только пешком, и это не казалось сколько-нибудь утомительным. Подъезжая к Ялте, я стал раздумывать, ехать ли до конечной остановки (я полагал, что она где-то у морского вокзала или у рынка) или выйти пораньше, вблизи западной оконечности Набережной, если она сохранилась в прежнем виде, чтобы пройтись по ней до самого дома. Эти мысли вдруг прервал грозный рык водителя, который неожиданно и категорически приказал: "Всё, приехали. Конечная остановка. Всем выйти!"
Потный и изрядно помятый, я вместе со всеми вышел и осмотрелся, будто находился в незнакомом городе. Мы стояли на площадке у колоннады полукруглой формы, которой в прежние времена здесь не было. Место это я, конечно, тут же узнал. За колоннадой вниз уходила вертикальная каменная стена высотой 6-8 метров, левое крыло которой, следя за уровнем круто спускающейся дороги, постепенно понижалось, и через каких-то 30-40 метров стена вовсе сходила на нет. Если идти по этой дороге, пройдя мимо так называемого Лечебного пляжа, можно выйти к гостинице "Ореанда" и, перейдя мостик через речку, оказаться на Набережной. Внизу за колоннадой находилась довольно большая, по ялтинским масштабам, совершенно ровная площадка, на которой располагались один или два теннисных корта, игровые поля для волейбола и баскетбола и несколько гимнастических снарядов. В свое время это были одни из самых лучших игровых площадок Ялты, но местных спортсменов на эти площадки не пускали, хотя они большей частью пустовали. К площадке слева примыкали корпуса санатория, принадлежавшего в довоенное время какому-то из военных ведомств. Похоже было, что и сейчас всё это принадлежит какой-то военной организации.
Другая дорога от колоннады вела в сторону Ялтинской киностудии, пройдя мимо которой можно было выйти на улицу Гоголя, тянущуюся вдоль речки до парка Месаксуди, а там совсем рядом кинотеатр "Спартак", второй ялтинский рынок, а чуть выше - пересечение Боткинской улицы с Аутской, переименованной после убийства вождя питерских большевиков в улицу Кирова.
Пока я всё это вспоминал и отмечал произошедшие изменения на этом пятачке, из разговоров толпящихся на площадке людей понял, что мы находимся на автостанции, куда прибывают автобусы с западных курортов Большой Ялты. Отсюда же можно внутригородским транспортом отправится к центру Ялты. Насколько я помнил, раньше в Ялте внутригородского транспорта не было. Новость эта больше огорчила меня, чем обрадовала, хотя я отлично понимал, как необходим жителям городской транспорт. Мне трудно было себе представить свой чистый, уютный, ухоженный зелёный городок с его узкими улочками заполненным шумными, дурно пахнущими, пыльными автобусами. "Загаживание началось", - подумал я и впервые пожалел Ялту.
Ещё несколько минут постояв у колоннады, я двинулся вниз по дороге, но очень скоро дорога исчезла, вернее, прекратила существовать как таковая, упершись в какую-то площадку. По правую сторону виднелись верхушки курортных зданий через зелень деревьев и кое-где проглядывала синяя гладь моря. Перейдя через площадку мимо там и сям разбросанных кучек песка, щебёнки и всяких отходов строительства, я внезапно очутился в самом начале совершенно незнакомого мне сквера. Какое-то мгновение даже показалось, что я заблудился, хотя нелепость подобной мысли была очевидной. Сквер был хорошо спланирован и ухожен, время от времени ровная дорожка, укатанная кирпичного цвета песком, прерывалась несколькими широкими ступеньками. Я даже не заметил, как после небольшой площадки сквер плавно перешёл в главную улицу города - Набережную.
Набережная местами изменилась. Где-то улица сливалась с парком, где-то недоставало каких-то зданий, но новых построек не было. В дни нашей юности на Набережной у самого берега стояли два "поплавка" - так назывались лёгкие сооружения на железных опорах, увенчанные невысокими крышами в виде четырёхугольных пирамид, без сплошных боковых стен. В этих "поплавках" торговали то пивом и вином, то мороженым, то фруктами, то превращали их в кафе-закусочные или чебуречные. Мне, помнится, довелось только однажды полакомиться там мороженым, запивая сельтерской водой. Зимой обычно их закрывали, а летом они пользовались у отдыхающих большой популярностью. Этих "поплавков" теперь не было, и Набережная стала выглядеть со стороны моря более однообразной. Либо они сами рухнули, оставаясь длительное время без заботы и поддержки, либо их снесли из соображений архитектурной эстетики.
Неприятное впечатление произвело почти полное отсутствие на другом конце Набережной привычного сквера, отделявшего раньше улицу от берега. Тогда в сквере росли чудесные раскидистые невысокие деревья японской мимозы (во всяком случае, мы их так называли) с нежно-пушистыми цветками, свисающими пучками тонких нитей. Их запах напоминал запах спелых абрикосов, а цвет этих нитей изменялся от светло-жёлтых у основания до ярко-розовых на концах. Приятно было посидеть у этих деревьев в тихие тёплые вечера или спрятаться от дневного зноя. От бывшего сквера остался очень маленький кусочек в самом его конце, а всё остальное было забетонировано, продвинуто несколько в сторону моря и превращено в голый причал. Тут же на этом бетоне валялось несколько полуразрушенных баркасов и лодок разной величины, бегали бездомные собаки, а от разбросанных там и сям кучек мусора шёл запах из смеси тухлых ракушек, рыбы и морских водорослей. Чуть подальше катера принимали на борт пассажиров под оглушительную музыку, несущуюся то ли с берега, то ли с этих самых катеров. Сквозь этот шум громкоговорители извещали о ближайших рейсах прогулочных и пассажирских катеров, а группы мужчин, толкаясь в небольших очередях, спешили утолить свежим вином мучившую их жажду. Тут же бегали измазанные мороженым, шоколадом и кремом дети, а женщины разрывались между мужьями, детьми и катерами, не зная, кому отдать предпочтение.