Тогда один из тех, что возился с трубками, оперся рукой о выступ стены и крикнул вниз несколько слов на непонятном певучем наречии.
— Может быть, они хотят откупиться? — предположили тысяцкие.
— Откупиться?! — сурово переспросил Кихар. — Ни за что! Не успеет солнце подняться над Караташем, как эти подлые псы будут ползать у моих ног!..
Тысяцкие покорно замолчали.
Он приказал срубить в горах деревья и сделать лестницы.
Скоро все было готово, и дюжие воины подтащили тяжелые лестницы к стене, а могучие тараны ударили в обитые металлическими пластинами ворота.
В тот же миг что-то треснуло на башне. Голубые фигуры отпрянули от краев, а серебряные блюда засветились ровным зеленоватым светом. Свет становился все ярче, блюда постепенно краснели, желтели и вдруг сразу потухли. А через секунду от них оторвались и потянулись к подножью башни тугие огненные струны...
Бросив лестницы, воины в ужасе отпрянули от башни, но было уже поздно. Сотни позеленевших трупов устлали разрушенный город. Огненные струны рыскали по улицам и переулкам; словно живые, они заглядывали во дворы и в подвалы. Они плясали над долиной и, расходясь кругами, постепенно приближались к перевалу... Теперь все небо над Караташем стало желтовато-красным, как расплавленное золото.
Почти никто не ушел за хребет. Только одной сотне удалось выбраться из этого ада. Воины заблудились, около месяца рыскали по горам, питаясь чем попало, пока не наткнулись случайно на разведку Вахшунвара. Они рассказали о случившемся, но Вахшунвар поднял их на смех. Он был старым человеком и бывалым воином — пусть они лучше расскажут эти небылицы другим. Просто Кихар разгромлен — молодой, зазнавшийся любимчик повелителя...
И когда следовавший за ним в обозе историк попробовал записать рассказ об удивительном походе Кихара, Вахшунвар собственными руками порвал рукопись и бросил ее в костер...
...Гроза отшумела в полночь. Югов уговаривал их остаться, но Ляля сказала, что у нее неотложные дела.
— Ничего, дойдем до станции пешком, а там на такси, — успокоил профессора Серебров. — Да и прогуляться после дождя одно удовольствие...
— Так-так, — понимающе улыбнулся Югов. — Только не заблудитесь...
— До свидания, Викентий Александрович!
Ночь была темная. Тучи все еще тяжко ворочались над притихшим мокрым лесом.
Серебров и Ляля шли не спеша. Сначала они поднялись на пригорок, где росла малина, а потом спустились в овраг — к небольшому озерку, на берегу которого стоял детский санаторий. В озерке плавали темные листья и между ними отражалось несколько заблудившихся звезд.
— Хорошо, — сказала Ляля.
Прямо против них, на даче Каракозова, светилось на втором этаже большое окно. Взлохмаченная бородатая тень, скрестив руки на груди, быстро ходила по комнате.
Вдруг Ляля не то вскрикнула, не то охнула и быстро схватила Сереброва за руку.
— Смотри, — прошептала она.
Лохматая тень Каракозова исчезла, и на ее месте у окна появилась другая — поджарая, с прямой плоской спиной и острым носом.
— Ну что ты испугалась, чудачка, — сказал Серебров. — У него гости.
— Гости? — она покачала головой. — Ты помнишь этого поджарого типа?
— Первый раз вижу... Ну и что из этого?
«Вот смешная какая!» Он погладил ей руку.
— Хорошо, я зайду к Каракозову.
— И не смей!
Ляля сжала его ладонь.
— Почему?
— Я боюсь...
— Ничего страшного, — сказал Серебров. — Каракозов еще на той неделе обещал мне книгу Хаузена о культуре народов майя. Если хочешь, пойдем вместе.
— Нет.
— Ну ладно. Так ты жди меня.
Он легко взбежал по темной лестнице.
Было похоже, что Каракозов ждал его у порога. Он сразу открыл дверь.
— Вы ко мне?
Голос у него неприветлив:
— Чем могу быть полезен?
Серебров окинул взглядом холостяцкую комнату — никого.
— Я вас оторвал от работы?
— Нет-нет...
— У вас гости?..
— Вы по делу? — не отвечая на вопрос, спросил Каракозов.
— Да, — сказал Серебров. — То есть, нет...
Каракозов насмешливо рассматривал позднего посетителя. Он даже не пригласил его войти в комнату.
Пауза затянулась.
— Не нравитесь вы мне, Серебров, — сказал Каракозов. — Ну да ладно. Раз пришли — входите, садитесь.
— Спасибо... Только я ведь к вам правда по делу. Вы мне книжку обещали. Был в гостях, проходил мимо, вижу — свет...
— Ах книжку! — вспомнил Каракозов, словно бы чему-то обрадовавшись. — Сию минуту.