Выбрать главу

— Профессор Югов, — сказал чужой металлический голос.

Дверь провалилась, и профессор вошел в просторное помещение без окон. С потолка и со стен струился мягкий дневной свет. У высоких приборов, похожих на сверлильные станки, стояли люди в белых халатах — здесь реставрировали сильно поврежденные рукописи. На панелях вспыхивали разноцветные огоньки — бесшумно работали счетно-электронные машины.

После генеральной реконструкции института профессор долго не мог привыкнуть к новой обстановке. Его раздражала и эта дверь, и этот телевизионный экран, и металлический голос робота, и эти машины — не институт, а фабрика!..

Теперь документы хранились в подвальном помещении — сейф доставлялся по специальной установке прямо в лабораторию. Вот почему, прежде чем получить все необходимое для работы, он должен был изучить целый комплекс всевозможных операций. Наконец, номер набран, кнопка нажата, в стене засветилось окошечко, из него вынырнула белая пластмассовая коробка.

Заметно волнуясь, профессор вскрыл коробку и поставил ее перед собой на прозрачную подставку. Он взял зажим, подцепил шар и укрепил его в наклонном держателе. Телевизионная камера автоматически включилась, и над подставкой возникло увеличенное в пятьдесят раз цветное изображение шара. Эта сторона его была тусклой, покрытой толстым слоем зеленоватой окиси, окаменевших остатков почвы. Края слегка оплавились, их источило время — они были зубчатыми и легко крошились. «1-2 век нашей эры», — определил профессор. Характерное для бугского периода клеймо — вещь сама по себе довольно редкая. Таких шаров было одиннадцать — так гласила древняя рукопись. По преданию, одиннадцать каменных богов украшали дворец крепости Буг — в руке каждого был зажат бронзовый шар. Восемь из них уже хранились в институте; девятый вынес летчик Беляев. Беляев умер, ничего не сказав о своей находке — может быть, ему удалось обнаружить загадочно исчезнувшую древнюю крепость?..

Но откуда было знать простому летчику романтическую историю бугских изваяний? Нет, совсем не это заставило его подобрать бронзовый шар...

Югов выключил телевизионную камеру и стал медленно двигать поворотный винт держателя — тотчас же возникло изображение обратной стороны шара. Поверхность была неровной, чуть-чуть желтоватой. На ней четко проступали сероватые круги и линии, давно знакомые по лунным атласам.

Вот Альпы, вот Море Нектара... А это — кратер Коперника... Ошибки быть не могло.

Югов сел в кресло и прижал пальцы к вискам...

Доктор Хаузен на пути к неведомому

Со всех сторон маленький лагерь обступали скалы. Ночами вмерзшая в трещины вода с сильным грохотом разрывала камни. Доктор Хаузен никак не мог привыкнуть к этим звукам — они напоминали ему о войне, о концлагере, о побеге, когда в спину им, четверым заключенным, стучали выстрелы фашистских автоматов. Он вздрагивал, просыпался и выходил из низкой брезентовой палатки. В горах завывала вьюга. Низко шли тучи. Они медленно укутывали луну. Свет и тень боролись на вершине серого гребня. А когда луна снова роняла на землю свой свет, скалы отливали тусклым серебром, резкие тени ножами рассекали песчаное русло горной реки.

Третий месяц экспедиция, кое-как снаряженная на личные сбережения доктора Хаузена и его друзей, вела раскопки в горах Сьерра-Мадре. И третий месяц — ничего. Иногда приходило отчаяние, иногда хотелось плюнуть на все и уехать в Массачусетс — уж лучше заняться педагогической практикой, чем без толку торчать в горах... Но Хаузен умел брать себя в руки. Как — бросить все, отказаться от заветной мечты, от того, что стало целью всей его жизни?!. Великий Шлиман был его богом, великий Шлиман, откопавший легендарную Трою...

А если Шлиману просто повезло? А если Хаузен прирожденный неудачник?

Но ведь пещера существует — это подтвердили и показания сейсмических приборов. Она существует — однако между ней и Хаузеном базальтовая скала. Казалось бы просто — несколько ящиков динамита, и вход готов. Но скала не взлетела, как ожидал Хаузен, — она продолжала стоять на пути археологов неприступной стеной. Тогда пустили в ход отбойные молотки и зубила. Шли вперед с упорством маниаков. А через два месяца раскоп неожиданно сел. Двух рабочих, стоявших на ночной вахте, чуть не придавило. И вот перед Хаузеном снова ровная, словно отполированная стена.

Мысль об экспедиции родилась после сенсационных находок в Чичен-Итца. Там, в храме бога Кукулкана, произошел обвал и обнажился не известный доныне вход в древнюю сокровищницу жрецов народа майя. Были извлечены ольмекские глиняные сосуды с черепами и позвонками юношей, большое количество маленьких статуэток и три золотые дощечки из числа тех пятидесяти двух, на которых по словам епископа Диэго де Ланда была записана вся древняя история майя и которые были спрятаны жрецами от глаз алчных испанских конкистадоров.