...Он рассчитался с водителем такси на шоссе, не доезжая до городка. Машина стала разворачиваться и помешала Ляле выехать на обочину. Пока они пропускали «Волгу», человек исчез в частом кустарнике.
Ляля, спотыкаясь, побежала через лес.
Каракозов неестественно прямо стоял у письменного стола.
— Вы упрямы, как все русские, — сказал Тодд, ибо ночным гостем Каракозова был именно он — страстный коллекционер знаменитостей с Внуковского аэровокзала, связной Джеферсона, доверенное лицо самого Френсиса Харди — он же «Гарри», он же Дэвидсон и мифический Стекольников, вызвавший Каракозова в Москву. — Вот письмо, видите? А это ваша подпись, узнаете?.. Ваш брат был рад возобновить переписку...
— Павел[6] — негодяй, — сказал Каракозов, с трудом размыкая серые, слипшиеся губы.
— Ну-ну-у, — протянул Гарри Тодд. — Павел — брат. Это прежде всего. И родственные чувства...
— Были... — сказал Каракозов.
— А письмо?
Тодд торжествующе помахал тетрадным листком.
— Ваш почерк...
— Я его не писал.
— Писали. И даже помощи просили у Павла... Вы получали от него деньги, а он от вас — информацию... О, Павел большой человек, крупный босс или... м-м... как это у вас?..
— Провокатор, — подсказал Каракозов.
— У вас готовые формулировки из марксистских газет.
Каракозов промолчал — гость вел себя нагло, и это бесило его.
Гарри Тодд снова демонстративно развернул письмо, повертел его, рассматривая со всех сторон.
— Но это?
— Подделка.
Тодд усмехнулся, медленно сложил листок. Каракозов тяжело дышал, опираясь онемевшими руками о стол.
— Хорошо. Подделка, — неожиданно весело согласился Тодд. — Но не просто подделка. Это отличная подделка.
— Запугиваете?
— Предупреждаю... В этом есть нюансы... Но вы человек культурный, у вас яркое воображение...
— Послушайте-ка, вы! — Каракозов шагнул вперед. Гнев перехватил ему дыхание. — Послушайте, вы, страстный коллекционер...
Его руки судорожно скользили по лацкану домашней куртки. Он мог натворить глупостей. Он ни за что теперь не отвечал.
Тодд вскочил, шаря пальцами в нагрудном кармане.
— Убирайтесь вон, милейший, — грохотал Каракозов, стоя посреди комнаты с протянутой в направлении двери рукой.
Тодд облегченно рассмеялся, пальцы перестали шарить в кармане.
— Я думал, на свете вывелись трагические дарования.., — сказал он. — Продолжайте ваш спектакль.
Он сел, на глазах у растерявшегося профессора налил в рюмку коньяку и выпил его залпом. Конечно, смешно опасаться этого полусумасшедшего старика. Вообще говоря, в Штатах зря с ним связались. Можно было сделать все почище этого. Ну что — Каракозов, разве это фигура?!. И потом — все русские ужасные фанатики. Даже эта развалина.
Но Тодд жестоко ошибался. Каракозов не был развалиной. Он просто не мог решиться. Да и воспитанная с годами деликатность мешала дать этому прохвосту по шее.
— Вы негодяй!
— Это не относится к делу...
— Убирайтесь! — повторил Каракозов.
В это время на лестнице послышались частые шаги. Тодд потушил свет и на цыпочках подкрался к окну. В лицо пахнула прелая свежесть ночного леса.
Это была Ляля. Она видела, как незнакомец вошел во двор дачи Каракозова, видела, как зажегся на втором этаже свет. Тень Каракозова — большая, бородатая, — быстро шагала по кабинету. Тень человека с плоской спиной неподвижно высилась в глубине комнаты. Потом Каракозов остановился. Незнакомец закурил. Ляля видела на тени, как он подносил к губам сигарету и небрежно сбрасывал пепел.
Она не могла больше ждать. Открыв низкую калитку, быстро пересекла светлый, серебристый двор.
«Что я здесь делаю? Зачем? — подумала Ляля. — А если это не он? Если я все сама выдумала?..»
Она представила себе Каракозова — его большие удивленные глаза:
«Вам что угодно-с?»
Очевидно, он так и скажет — «угодно-с». Именно так представляла себе Ляля встречу с Каракозовым.
«В такой час!»
Она ему что-нибудь ответит; конечно, она соврет... А потом ей будет стыдно, очень стыдно. Она никогда не простит себе этого.
6
Так в бумажной книге. Живущий в Америке брат профессора Каракозова, которого в первой части называют Петром, во второй части внезапно превратился в Павла. Недосмотр редакторов. —