— Ну, положим, что начало — с этим еще можно согласиться, но конец...
— Проникнуть в Канак так же трудно, как отыскать Караташский перевал, — скептически заметил Коротовский. — Югов вернулся и, кажется, не собирается штурмовать пещеры. Перевал будем разыскивать вертолетами...
— Как?! Югов вернулся? — удивленно спросил Каракозов.
— Вернулся и обратился за помощью к авиаторам. На мой взгляд, так следовало поступить сразу...
— Отнюдь. Известно, что Кихар оставил подробную карту своего маршрута на тот случай, если ему не удастся вырваться из Караташа... Этой картой должен был воспользоваться Вахшунвар...
— И все-таки я с вами не согласен, — возразил Коротовский.
— Поймите же! — взволнованно сказал профессор. — Перевал разрушен землетрясением. И никакие вертолеты вам не помогут... Нужна карта. А она хранится в пещере Канак. Именно там следует искать ключи к Караташу...
— Вы что же, занимались в Москве этим вопросом? — спросил Коротовский.
— Пришлось поработать, не скрою, — признался Каракозов не без гордости и покосился на Лялю. — Сначала я поднял архивы. Понимаете, у меня и раньше было подозрение, что бугские рукописи расшифрованы не полностью, а если и расшифрованы, то не всегда и не везде с достаточной точностью...
Он пригладил бороду и сдержанно покашлял в кулак.
— Я прочел все сначала.
— И нашли что-нибудь о Караташе? — оживилась Ляля.
— Не совсем, — повернулся к ней Каракозов. — Но в рукописи говорилось о некоем греке Полисфене, который еще в тринадцатом веке пытался раскрыть тайну Караташа... Полисфен был в Безымянном ущелье, он осматривал Мертвый город и упорно готовился к походу через горы. Он даже поднялся на хребет, но сильные ветры заставили его вернуться в долину. Умудренные опытом старожилы старались отговорить его от опасной затеи. Но грек не внял добрым советам. Он снова поднялся на хребет и снова вернулся в долину... Тогда один из старцев пожалел бесстрашного юношу.
Он указал ему рукой на чернеющий вдали Канак и сказал: «Здесь, на куске ослиной кожи, то, что ты ищешь. Подымись в Канак и тайна откроется тебе. Но ни один храбрец не возвращался живым из Караташа. Запомни это, о мужественный чужестранец...»
«Правда, люди рассказывали и о другом человеке, вернувшемся из долины Черного камня. Его выбросила буря — он был черен и сух, как обгорелая головешка. Он умер на третий день, выкрикивая непонятные, страшные слова...» Здесь рукопись обрывалась. Что стало с бесстрашным Полисфеном? Покорился ли ему Канак — узнать об этом мне не удалось. Может быть, сохранилось что-нибудь в греческих источниках?.. Я писал своим друзьям в Афины. К сожалению, до сих пор они молчат. Боюсь, что о Полисфене не известно ничего, кроме этой полулегенды.
— Но почему же вы не сообщили Югову о своих находках раньше? — удивилась Ляля.
— Югов все знает, — сказал Каракозов. — Я получил от него из Узунабада письмо, в котором он поделился со мной предположениями, высказанными Рахимом, так кажется зовут охотника?.. Так вот, в связи с этим Югов и просил меня проделать дополнительную дешифровку рукописей. Он изложил гипотезу, на которую я и опирался в своей работе... Как видите, соавторов здесь трое... И первенство оспаривать, я думаю, нам не придется.
— Есть у меня и другое предположение, — сказал он после минутной паузы, во время которой Коротовский внимательно изучал дорогу.
— Вы думаете..., — проговорила слушавшая его все время Ляля. При взгляде на профессора ее внезапно осенила догадка.
— Да-да. Сам Канак — проход, которым воспользовался Кихар.
— Невероятно, — повернулся к ним Коротовский. — Вы знаете, что это за пещера? Вот так — пять метров, а так — три. У Кихара была конница...
— Согласен. Но именно местность вокруг Канака подвержена наиболее сильным сейсмическим сдвигам. И откос образовался позже, уже после того, как появилась пещера...
— Откуда вам это известно? — спросила Ляля.
— Два года тому назад в Безымянном ущелье работала экспедиция Академии наук над составлением карты горообразования. Материалы собраны обширнейшие. Мне оставалось только ознакомиться с ними.., — Каракозов улыбнулся. — Как видите, время в Москве использовано мною с максимальной пользой для дела...
Газик миновал Кампыррават, шоссе свернуло на север — к Голубым озерам.
Коротовский посмотрел на часы:
— Часа через два будем на заготпункте...
Скоро Каракозов задремал на сиденье, прислонившись к одному из тюков. У Ляли тоже слипались глаза, дорога пропадала в тумане. Она с трудом поднимала веки, смотрела по сторонам, но вокруг была только ночь, только ночь, да узенькая полоска света перед машиной...