После оазиса дорога пошла под уклон. Через несколько часов показался Эт-Таиф.
Когда-то Эт-Таиф был очень богатым городом, но сейчас в нем повсюду виднелись следы разрушений, произведенных ваххабитами во время набега 1802 года. Разбиты мечети, уничтожены гробницы, вырезана часть населения. За глинобитной городской стеной — сады, которыми всегда славился Эт-Таиф. В садах — смоковницы, миндальные деревья, сикоморы, яблони, персиковые, лимонные, гранатовые деревья, бананы, а среди них — загородные дворцы, беседки, павильоны. Однако Буркгардту не дали полюбоваться этим зеленым великолепием, а сразу же провели в дом к Босари, который жил недалеко от резиденции Мухаммеда Али. Босари, хорошо говоривший по-итальянски, встретил европейца с поясными поклонами, со сладчайшим восточным гостеприимством. Но уже спустя сутки Буркгардт понял, что он — пленник. К нему приставлена охрана, за пим следят, его вещи осматривают, двери дома для него закрыты.
— Не ведете ли вы дневник, как это часто делают люди вашего почтенного круга и высокого образования? — спросил его как-то Босари после традиционных утренних пожеланий.
— Нет, — равнодушно ответил Буркгардт. — В Хиджазе не существует таких древних памятников, которые бы заслуживали научного интереса. Это в Египте редкости встречаются на каждом шагу.
— А зачем вы пожаловали в Аравию? — продолжал Босари скрытый допрос.
— Я хочу совершить хадж, с тем чтобы потом вернуться в Каир, — отвечал Буркгардт. — Кстати, меня весьма удивил запрет великого паши приближаться к Мекке. Я уже давно стал ревностным мусульманином. Пожалуйста, доложите паше об этом и попросите его принять меня.
— Обещаю вам сделать это, — сказал Босари с глубоким поклоном. — А не собираетесь ли вы после посещения Аравии отплыть в Индию?
— Нет, не собираюсь. Я же сказал, что вернусь в Каир, — отвечал Буркгардт.
— Но разве вы не связаны с британской Ост-Индской компанией? — спросил Босари с одной из самых ослепительных своих улыбок.
— Что у меня общего с ней? Я путешествую по землям Востока совершенно самостоятельно. И я мечтаю совершить хадж, — сказал Буркгардт, едва сдерживая раздражение.
— Да, да. Но у вас, верно, в Ост-Индской компании есть знакомые, друзья? Великобритания — поистине великая держава…
"Ах, вот в чем дело, — подумал Буркгардт. — Не иначе, как они принимают меня за английского шпиона. Ведь я жил в Каире под английским именем Джон Льюис… Тогда все ясно. Я действительно попал в плен…"
К вечеру того же дня Босари, не переставая кланяться, сообщил, что разрешение посетить Мекку великий паша пока дать не соизволил.
— А что сказал великий паша? — спросил Буркгардт.
Врач молчал.
— Но ведь великий паша сказал еще что-нибудь, кроме "нет"? — настаивал Буркгардт.
— Великий паша сказал… — Босари молитвенно сложил руки на груди. — Он сказал, что… для того чтобы быть мусульманином, одной бороды мало…
— Я ваш гость, — с достоинством сказал Буркгардт, — и очень хочу, чтобы великий паша принял меня. Но я сам не пойду к нему, если он не будет принимать меня как мусульманина.
Следующий ответ паши гласил: "Будь он турок, англичанин или китаец, так и быть, ведите его ко мне".
Мухаммед Али восседал на софе в огромном зале. Справа от него расположился кади, слева — предводитель албанцев Хасан-паша. Вокруг стояли офицеры армии паши. Вдоль степ на полу разместились шейхи бедуинских племен.
Буркгардт подошел к Мухаммеду Али, поцеловал ему руку и топом старого доброго знакомого сказал по-арабски:
— Мир тебе, великий паша.
Мухаммед Али пытливо посмотрел на него и жестом велел посадить гостя рядом с кади. Тут же стоял переводчик, или, как его называют в Египте, таргуман. Мухаммед Али говорил по-турецки.
— Надеюсь, шейх Ибрагим, местный климат не разрушил вашего здоровья. Я слышал, в Джидде вы перенесли лихорадку, — сказал паша.
— Я благополучно справился с нею, Аллах милостив, — ответил Буркгардт с поклоном.
Мухаммед Али. извинившись перед гостем, отдал несколько распоряжений, и офицеры и шейхи покинули зал.
— Итак, шейх Ибрагим, теперь вы чувствуете себя хорошо? — С этими словами Мухаммед Али повернулся к Буркгардту, показывая, что теперь он готов беседовать с ним.
— Отлично, великий паша, и счастлив снова видеть вас в расцвете сил и праведной деятельности, — еще раз поклонился Буркгардт.
— Вы много странствовали с тех пор, как мы виделись с вами в Каире. Как далеко проникли вы в Африку? — спросил Мухаммед Али.