— Переносить эти знаки на вашу бумагу я не разрешу даже за сто талеров, — твердо заявил он.
— Но почему же? — удивились ученые.
— Мне известно, что эти знаки указывают места, где спрятаны бесценные сокровища, и, перенеся эти знаки на бумагу, вы сможете их найти и похитить у нас.
Услышав эти слова, арабы начали шуметь еще больше, так что Нибур и Хавен поспешили отказаться от своей затеи. К тому же они заметили, как один из телохранителей стал незаметно делать им какие-то знаки. При этом его черные глаза смотрели ясно и открыто. Нибур решил довериться ему. И не ошибся.
Когда они вернулись в лагерь, добрый малый предложил им назавтра вместе с ним снова подняться на гору и спокойно зарисовать все, что им требуется. Нибур понял, что среди арабов, этого пока непонятного для него народа, которого он страшился и который хотел ближе узнать, можно обрести друзей и помощников. И действительно, следующий день они, еще раз проделав труднейшее восхождение, снова провели на Джебель-эль-Мукаттаб и сделали все, что хотели. Спускаясь с горы, они обнаружили еще несколько плит с иными надписями. Они столь же старательно их скопировали, понимая, что это лишь частица того, что может обнаружиться здесь при более тщательном исследовании. Эти надписи, так называемые протосинайские, датированные серединой II тысячелетия до нашей эры, не дешифрованы до сих пор. Есть лишь предположение, что эта линейно-рисуночная, или квазиалфавитная, система письма является промежуточным звеном между египетскими иероглифами и финикийской письменностью. Забыто и имя Нибура как первооткрывателя этих надписей. Современные историки склонны приписывать их открытие англичанину Уильяму Флиндерсу Питри и относить его лишь к 1904–1905 гг.
На следующий день Нибур и Хавен со всей своей свитой, состав которой постоянно менялся, направились дальше и вскоре оказались еще в одной долине. Горы из красного и черного гранита окружали ее плотным мрачным кольцом. Когда шли дожди, потоки воды заполняли ее до краев, на время изгоняя из нее все живое. Но сейчас было сухо, мирно паслись козы.
— Уж не та ли это долина Фаран, — сказал Нибур Хавену, — откуда Моисей посылал двенадцать мужчин, по одному от каждого колена отцов, на поиски обетованной земли Ханаан?
Хавен был настолько измотан трудной дорогой, что все время мрачно молчал. Ему было не до того, чтобы выискивать приметы далеких библейских событий.
Большинство спутников Нибура предпочли остановиться здесь для отдыха — резать коз, есть, вести нескончаемые праздные беседы. Нибур был этому несказанно рад, ибо получил возможность вместе с Хавеном и с телохранителями устремиться к вершине Синая.
Путники поднялись на высокое песчаное плато, вокруг которого громоздились гранитные скалы, и вдруг увидели перед собой огромное сооружение, словно специально запрятанное меж гор и ущелий. Стены его, сложенные из гигантских каменных блоков, казались неприступными. Это был знаменитый греческий монастырь святой Екатерины.
В IV веке на том самом месте, где, согласно библейскому преданию, рос огненный терновый куст — «неопалимая купина», — из которого бог Яхве разговаривал с Моисеем, мать римского императора Константина I Великого Елена велела построить часовню. С той поры сюда начали стекаться христианские паломники со всего мира. В начале VI века византийский император Юстиниан основал здесь большой монастырь — убежище для всех молящихся. Позднее монастырь получил имя святой Екатерины, пожертвовавшей жизнью за свои религиозные убеждения в 307 году при императоре Максимине, преследовавшем христиан.
Ее мощи египетские христиане перенесли на Синай, и монахи дали обет охранять их.
Монахи держат свой обет твердо. Нибур сам убедился в этом. Монастырь похож на крепость — стены его так высоки, что за ними не видно даже колокольни. Из бойниц торчат жерла пушек и ружейные дула.
С XV века в Европе начали высказывать предположения, что в восточных монастырях хранятся эпиграфические и рукописные сокровища, которые могут способствовать развитию всех наук — от теологии до математики — и искусства. Монастырские кельи в глазах европейских ученых становились средоточием заветных письмен, дающих ключ к неразгаданным тайнам древности. Как мы знаем, предположения эти впоследствии подтвердились. Но европейских ученых беспокоило, и тоже не без оснований, сохранятся ли там эти сокровища, не сгниют ли, не развеются ли по ветру, не уничтожат ли их пожары. Слухи о том, что монастырь святой Екатерины на Синае содержит богатое собрание древних рукописей и икон, среди которых немало так называемых мозаичных, написанных в редкой технике восковой живописи, уже давно волновали ученые умы в Европе. И Нибур, увидев монастырь прямо перед собою, совсем близко, решил во что бы то ни стало проникнуть туда. Увы, это оказалось невозможным. Монахи были неумолимы. Впрочем, и умолять-то было просто некого. Откуда-то сверху чей-то голос прокричал, что для входа в монастырь требуется письмо от синайского епископа, а он обитает в Каире. Без такого письма с неизвестными пришельцами никто разговаривать не будет.