Но что ожидало их на суше? Грабежи и убийства, столь распространенные в караванах? Недаром подобные бедствия сравнивают с кораблекрушениями: в обоих случаях люди теряют и состояние и жизнь. Помимо этого, угрожающих размеров достигли беспрерывные войны между местными шейхами. А все вместе эти маленькие царьки не любили приезда чужестранцев в свои владения. Нибуру казалось невероятным, что здесь вообще можно остаться в живых. Вот почему необходимо было везде, куда бы их ни забросила судьба, иметь умных и знающих советчиков. Для этого они предусмотрели своеобразную цепочку рекомендации. У них были рекомендательные письма — видному торговцу Лохейи от купцов из Джидды, которым они привезли такие же письма от каирских купцов, а губернатор Джидды, или, как его там называли, «кишья», дал им рекомендательное письмо губернаторам Лохейи и Ходейды — на тот случай, если судно потерпит крушение или им просто потребуются совет и помощь.
Поэтому, прибыв в Лохейю, Нибур и Форскол оставили своих спутников на судне, возле груза, а сами направились прямо к губернатору (доле) Лохейи эмиру Фархану.
Эта первая встреча с местными властями чрезвычайно их обрадовала и обнадежила, причем обе стороны испытали некоторое удивление. Перед европейцами предстал чернокожий вельможа с изысканными манерами, радушный и доброжелательный. В детстве его привезли в Йемен из Африки и продали в рабство. К счастью, его хозяином стал умный и образованный человек, один из советников имама. Он дал Фархану хорошее образование и впоследствии помог запять достойное место. В свою очередь, эмир, увидев людей в широких турецких одеяниях, не мог и подумать, что перед ним европейцы. Особенно его смутили бороды Нибура и Форскола, отпущенные ими за время морского путешествия.
Форскол протянул эмиру рекомендательное письмо.
— Вы нассара [7] или франки, да благословит вас Аллах? — спросил тот, прочитав письмо.
Нибур и Форскол знали, что мусульмане терпимо относятся к христианам. Что же касается отношения к европейцам, то это им было пока неизвестно. Поэтому они ответили уклончиво:
— Да, мы христиане, но родились в Европе.
— Я никогда не видел, чтобы европейцы не гнушались надеть наш мусульманский наряд, — сказал дола. — И я никогда не слышал, чтобы люди, живущие в Европе, плыли в Йемен через Красное море.
Нибур робко подтвердил: нарядом, мол, не гнушаемся, он очень удобен, морем плыли, но не отнесли это к самым приятным впечатлениям своей жизни.
Фархан рассматривал их со все большим интересом.
— До сих пор сюда приезжали только люди, которые продают или покупают, — сказал он, улыбаясь. — А в вашей клади нет никаких товаров. В письме написано, что вы следуете в Моху и что один из вас врач, другой собирает растения, а третий наблюдает за звездами. Я почту за честь ваше пребывание в Лохейе. В одном из моих домов вы найдете приют, а когда вы захотите продолжить свой путь до Мохи, мои верблюды отвезут вас и вашу поклажу, да будет благословен ваш день!
Нибур и Форскол переглянулись. Что-то давно знакомое по арабским сказаниям вспомнилось им, и они почувствовали, как у них исчезает чувство недоверия.
— Вам ничего не грозит, чужестранцы, ни в Лохейе, ни в других землях, принадлежащих имаму Саны, — продолжал эмир Фархан, словно угадывая их мысли.
— На этих землях идет война. Мы слышали, что Лохейе угрожают войска шейха Мекрани из Наджрана. Может быть, продолжать путь до Мохи безопаснее морем? Вы знаете обстановку, и мы пришли посоветоваться с вами, — признался наконец Нибур чистосердечно.
— Я повторяю, чужестранцы, на суше вам ничего не грозит. А на море в это время года дует неблагоприятный ветер. Я советую вам скорее покинуть корабль.
Обменявшись с долой еще несколькими любезностями, Нибур и Форскол направились к купцу по имени Мохсен аль-Макавиш. К нему у них тоже было рекомендательное письмо. К сожалению, он оказался болен, так что письмо пришлось передать его писцу. После этого, побродив по городу, они в самом радостном настроении вернулись на судно. Здесь их ожидал неприятный сюрприз. Если проезд до Джидды они оплатили заранее, то капитану самбуки они обещали заплатить на месте прибытия. А поскольку по договоренности с ним они собирались следовать до Мохи, капитан, естественно, был озабочен тем, что они высадятся в Лохейе, не заплатив. Как потом выяснилось, он даже попросил эмира заставить их плыть дальше или отдать деньги за весь путь. Тот, уговорив Форскола и Нибура остаться в Лохейе, пообещал заплатить сам, но не успел, ибо, прочитав адресованное ему рекомендательное письмо, это тотчас же сделал Мохсен аль-Макавиш. Столь удивительное внимание незнакомых людей тронуло Нибура. «Интересно, как бы у нас в Европе отнеслись к странствующим арабам?» — с иронией подумал он. Но любезность эмира Фархана простерлась еще дальше. Узнав, что судно из-за отлива не может войти в гавань, он прислал стражу охранять груз чужестранцев, с тем чтобы они без всякой тревоги могли пребывать на берегу.