8 сентября они погрузились на судно, пришедшее из Африки и теперь следовавшее в Александрию.
Ученые получили отдельную каюту. Это несколько успокоило их, хотя им все же приходилось выходить на палубу.
Нибур с завистью рассматривал знатного араба, который драпировался в свой наряд не менее величественно, чем римский патриций в тогу.
В форте Кумкале, в Дарданеллах, на границе между Европой и Азией, куда они доплыли лишь к 15 сентября, таможенники тщательно досматривали все суда, плывшие из Константинополя, — искали беглых рабов или запрещенные товары. Нибур, наконец-то оправившийся от болезни, взял свои инструменты и сошел на берег. У форта его постигло разочарование: это был маленький каменный прямоугольник с невысокими толстыми стенами и башенками. Прямо на земле стояли потемневшие от времени медные пушки, стрелявшие каменными ядрами.
Во время остановки на острове Родос, входившем в состав Османской империи, Форскол и Бауренфейнд отправились с визитом к французскому консулу. К их удивлению, в приеме им было отказано, и притом в весьма грубой форме. На обратном пути они встретили капуцина, разговорились с ним, и тот рассеял недоразумение: ведь они же были в турецкой одежде, а консул устал от посещений местных жителей. Монах уговорил их вернуться обратно, сам провел к консулу, который оказался столь любезен, что предложил своего переводчика для осмотра города Родос.
Но — увы! — от былого центра эгейской культуры не осталось и следа. Осмотрели крепость, византийский храм, постройки иоаннитов. А где же образцы знаменитой родосской школы скульптуры III–I веков до нашей эры? Где прославленный Колосс Родосский — одно из семи чудес света? Никто не мог им этого сказать. Гигантская статуя была уже давно разрушена землетрясением.
— А не отведать ли нам восточной пищи? — предложил Форскол. — Ведь рано или поздно придется к этому привыкать.
Они присели прямо на улице на какие-то сомнительного вида скамьи, и им принесли непонятное для европейского вкуса блюдо. К тому же в грязной посуде, без ножей и вилок.
— Вот теперь по крайней мере ясно, что нас ожидает впереди, — шутил Форскол.
Такое требовалось запить. В мусульманской стране найти спиртное не так-то просто. Им объяснили, что вином в этих краях разрешено торговать лишь одним евреям. Отыскали торговца, у которого обнаружили не только отличное вино, но и двух прелестных дочек. Европейцы разговорились с ними и были вознаграждены — девушки подарили им на память кошельки, которые соткали сами. Для наших путешественников это были первые восточные сувениры.
На пути от Родоса к Александрии, когда берега исчезли из виду, Нибур рискнул зайти к капитану за консультацией. Капитан был турок, но хорошо говорил по-итальянски. Нибур обрадовался, увидев в рубке множество карт, песочные часы, два компаса — морской и обычный. Однако при первых же словах выяснилось, что капитан не имеет ни малейшего понятия, как всем этим богатством пользоваться. Нибур вспомнил чей-то рассказ о том, как местные жители пробираются на европейские суда и там крадут вещи непонятного для них назначения. Из деликатности он не стал спрашивать капитана о происхождении карт и компасов, а, воспользовавшись ими и своим секстантом, начал отмечать на собственной карте местоположение судна. Капитан позвал помощника и велел ему научиться делать то же самое, но вскоре увидел, как это непросто, и от своей идеи отказался.
А тем временем спутники Нибура нашли весьма увлекательное занятие. Над собой они обнаружили каюту, полную рабынь, молодых и красивых. Высунувшись из иллюминаторов, мужчины попытались знаками объясниться с ними. Но это вызвало средн женщин такую панику, что ученые отскочили в глубь каюты.
— Не хватает, чтобы к нам теперь пожаловал их повелитель, этакий усатый паша с двумя ятаганами в руках, — ухмылялся Форскол.
— Не знаю, как насчет паши с ятаганами, а вот подобных красоток в этом благословенном мусульманском мире нам явно не будет хватать, — с улыбкой возразил Бауренфейнд.
Через несколько минут европейцы снова выглянули в иллюминаторы. Рабыни оказались не менее любопытными: они с интересом ждали продолжения знакомства. Появившийся в эту минуту Нибур присоединился к неожиданному развлечению. Он достал из своих припасов несколько кусков сахару и показал женщинам. После недолгого совещания, сопровождаемого приглушенным хихиканьем, красотки опустили вниз свои платки. Нибур и Бауренфейнд завязали в них сахар, и тот вознесся в верхний иллюминатор. Таким же способом были переправлены и фрукты. Когда же наступила пора молитвы, рабыни знаками оповестили о ней, и европейцы послушно скрылись.