— А где был прошлой ночью?
— На работе.
— Неправда!
— Проверьте, а потом говорите.
Допрос не клеился. Горлов не однажды имел встречи с такими следователями, как Жуков, и не давал повода для излишних обвинений.
— Вы меня на бога не берите, — говорил он вызывающе. — Я прошел «курс наук», и все понимаю. Доказательства, гражданин начальник, доказательства дайте, тогда и ответ получите.
Жуков встал из-за стола, достал папиросы, закурил и протянул Горлову.
— Спасибо, я не курю, — улыбаясь, отвечал тот.
Жуков вспылил и окончательно все испортил.
— До свидания, майор Жуков, — Горлов знал, кто его допрашивал.
Отрицал свою вину в нападении на Каюкова и Гаврилов.
Майор Минкин справедливо возмущался поведением Жукова. Благодаря его «деятельности» все известные факты смешались. Даже спокойный логик Хохлов и тот уже поглядывал рассеянно на шумливого Жукова и готов был с ним согласиться. Слепок обуви Борисова стал фигурировать, словно какое-то главное доказательство. Но какое же было удивление, когда Першиков вскоре принес слепок обуви Евдокии Ивановны Плошкиной. Саркастически улыбаясь, он спросил Хохлова:
— Не будет ли это основанием для того, чтобы обвинить Плошкину?
— Однако Борисов там был, — настаивал Жуков.
— А когда он там был, до или после преступления? — спросил Першиков.
— Об этом расскажет дальнейшее следствие, — не унимался Жуков.
— Давайте все же проанализируем известные вам факты, — предложил Минкин. — Подозрение по отношению к Борисову немалое. Но достаточно ли у нас данных, чтобы обвинять его прямо в преступлении?
Хохлов заметил:
— Дворянкин по моей просьбе осмотрел машину Борисова и утверждает, что это та самая, которую он видел.
Жуков ухватился за этот довод.
— Живой свидетель! Чего еще нужно? Тем более Каюков, как вы сами говорите, произносит слова «свет» и «машина». Это же не случайно!
— Борисов и вся его компания внушают подозрение, — сказал Хохлов.
— В чем? — коротко спросил Першиков.
Хохлов смутился.
— Они ведь участвовали в ограблении магазина, — ответил он.
— Предположим, это доказано. Дальше.
— Дальше, — начал развивать мысль Хохлова Жуков, — грабители заметили, что за ними поехал мотоцикл. Они решили уйти от него, спустились к балочке, наткнулись там на Каюкова. Им ничего не оставалось, как избавиться от второго преследователя.
— А следы машины вы видели у места преступления? — резко спросил Першиков.
— Следов нет, — растерянно произнес Жуков. — Но схватка могла произойти и на значительном расстоянии от машины.
— Не знаю, — с той же резкостью произнес Першиков, — насколько ваша фантазия близка к действительности. Но, прошу вас, хоть нам не навязывать своих выводов.
— Я никому ничего не навязываю, — обиженно отвечал Жуков. — Я веду следствие, как умею.
Разговор больше не продолжался. Собственно, спор могли решить только неопровержимые факты.
Майор Жуков снова отправился на допрос Борисова.
Сердитый, недовольный пререканием с прокурором и Минкиным, он грубо бросил Борисову:
— Ну что, подумал? — и угрожающе стал подходить к нему.
— Ничего не подумал, я все сказал, все!
Жуков возвратился к столу, сел и резко откинулся на спинку стула. Борисов следил за ним испуганными глазами.
— Что вам сказать… ну, говорите что, и я скажу, — с дрожью в голосе произнес Борисов. — Я все могу говорить, только…
Жуков в упор посмотрел на него.
— Сознайся, что на Каюкова напали Горлов и Гаврилов.
— Нет, об этом ничего не знаю.
— А что же ты знаешь?
— У Ани Шуваловой они часы сняли. Это они мне рассказывали. Часы на днях продали.
— А покушение?
— Об этом ничего не знаю.
— Но на месте преступления обнаружены твои следы? Как они там оказались?
— Был я там. Был! Вчера я неправду говорил.
— Был, значит!
— Был. Машина моя стояла на дороге, когда я услышал выстрел. Я сразу включил свет, но ничего не увидел. Тогда побежал я в направлении выстрела. Было темно, и я ничего не увидел. А может и находился совсем близко.
— Умно придумал, — перебил Жуков.
— Чего же придумал, я правду говорю…
— А в столовой был разговор с Горловым и Гавриловым?
— Да, был. Горлов говорил, что пытались убить Каюкова.
— Кто? — прервал Жуков.
— Не знаю… Говорили, что за это строго осудят.
— Скажи, Борисов, а когда вы на 9-9-бис ехали?
— Около шести вечера.