Через несколько дней о краже стало всем известно. Я уже знал, что милиция ищет воров. Я боялся, что меня вот-вот арестуют. Помню, как однажды, приехав на грузовой двор, я увидел лейтенанта милиции Никулина. «Прощай, свобода, прощайте, дети», — пронеслось в моей голове. Когда Никулин подошел вплотную к машине, я уже хотел поднять руки. Никулин прошел мимо и даже не остановился. Сердце, так сильно стучавшее, начало успокаиваться. «Значит, не за мной, — подумал я, — нужно взять себя в руки». Ко мне подошел Кирик.
— Здравствуй, Петя, — сказал я ему. А он в ответ:
— Мне с тобой поговорить надо, пойдем в закусочную, там утром никого нет. По сто выпьем и о деле потолкуем.
Закусочная действительно была пуста. Кроме буфетчицы и официантки, там никого не было. Кирик заказал по сто пятьдесят граммов водки, и мы выпили здесь же у прилавка.
— Налейте два бокала пива, — попросил он, приглашая меня сесть за стол.
— Слышал, на грузовом дворе кто-то контейнер шелка и бостона хапнул?
— Да что ты? — удивился я, не подавая вида. — Не может быть.
— Вот тебе и не может быть. А ты знаешь, кто это сделал? — Он внимательно посмотрел на меня.
— Кто? — волнуясь и заикаясь, спросил я.
— Ты! — прямо в упор ответил он.
— Да ты в своем уме? Я тебя!..
— Не шуми! Я еще тогда подумал, что вы нечистую работу делаете: работаешь в «Укрчермете», всякие железки всегда грузишь, а вдруг шелк получаете, да и грузил-то как: спешил, как на пожар.
— Я получал по документам, — пытаясь оправдываться, промолвил я.
— По документам, — как бы передразнивая меня, произнес Кирик. — А где они, эти документы? Почему ничего найти не могут?
Я молчал, зная, что Кирик все понял.
— В общем так, Вася, либо мне долю, либо обо всем будет известно в ОБХСС, — сказал он мне, вставая из-за стола. — Встретимся завтра, ответ скажешь.
— Ну, и что вы ему сказали? — спросил Бородин, видя, что Кошкин замолчал и дальше не хочет говорить.
— Ничего. Я не знал, что ему говорить.
— А что же было дальше?
Кошкин, тяжело вздохнув, посмотрел на Бородина, потом на прокурора Лысова.
— Что было дальше? Дальше начинается более страшное. Я пришел на работу к Луневой и передал разговор с Кириком.
— А она?
— Дело, говорит, очень серьезное. Нужно собраться и вместе решить, что делать дальше.
Вечером мы с Шурой, как это было условлено раньше, пошли к реке.
Проходя по прибрежным дорожкам, мы остановились на переходном мостике, доски которого почти касались воды. Я достал последнюю папиросу и закурил. Скомкав пустую пачку, я бросил ее в реку. Коробка медленно поплыла вниз по течению. Вдруг Шура услышала сзади себя шаги. Она увидела идущих по направлению к нам Довгаля и Зайцева.
Зайцев тихо сказал:
— Идите за нами.
Довгаль и Зайцев, перейдя мостик, свернули в сторону и пошли по берегу, мы за ними. Дойдя до зарослей кустарника, мы остановились.
— Ну, что, влипли? — первым спросил Довгаль, оглядываясь по сторонам.
Все молчали.
— Чего молчите, кролики? — вновь пробасил он.
— А что говорить? — ответил я.
— То, что все нюни распустили и выхода не находите.
Меня это взорвало и я передал весь разговор с Кириком.
— Так он что, угрожать вздумал, пьянчужка пятикопеечная.
— Говорит, что в ОБХСС скажет.
— А может дать ему несколько тюков и делу конец, — предложил Зайцев.
— Ну, дадим, заткнем ему глотку. А дальше? Дальше что, я спрашиваю вас, — произнес Довгаль. — Напьется пьяным и все разболтает. У меня есть иное предложение.
Он махнул рукой, чтобы все сели поближе.
Довгаль предложил убить Кирика…
Вызвать Кирика было поручено Зайцеву. Вам, конечно, понятно, почему я встретил его. Мы зашли в пивную и немного выпили.
— Дальше говорить? Ведь вы уже все знаете?
— Нет, нет, говорите, — потребовал Бородин.
— Все вместе мы пошли к реке. От нас не отставал Шульгин. Нужно было избавиться от него. Довгаль сделал это ловко. Он подтолкнул Кирика, тот неловко зацепил Шульгина, они повздорили и даже затеяли драку. Поднялся шум, послышались свистки милиции, мы разбежались в разные стороны. Но предварительно Довгаль успел сказать, чтобы собрались на дальней лужайке, в самом дальнем углу парка.
— В общем взяли выпить и пошли на лужайку. Накрыли пенек газетой. Довгаль поставил водку и закуски. Распили первую бутылку. Довгаль достал вторую, налил Кирику целый стакан.
— Это мне много, себе же оставляйте, — сказал он.
— Пей, нас не жалей, мы себя в обиде не оставим.
Довгаль достал еще пол-литра и налил себе и мне.