И в эту минуту в моей голове мелькнула подленькая мысль: нельзя ли поживиться за чужой счет. А что если рискнуть, никто не узнает, не докопается. Посмотрев в окно, я увидела экспедитора конторы «Главчермет» Кошкина. Он шагал по грузовому двору.
— Наверное, не откажется, — подумала я. — Мы с ним старые знакомые…
— Я вышла во двор и в нерешительности остановилась. Кошкин стоял с начальником конторы, они о чем-то оживленно разговаривали. К ним подошел уполномоченный линейного отделения Зябкий. Поздоровавшись, он стал о чем-то говорить, показывая то на разгрузочную площадку, то на проходную.
Я долго стояла и наблюдала, как Кошкин отошел от них, как он нагрузил машину, сел в кабину и поехал. Вот и все.
— Скажите, Лунева, а книжку с корешками пропусков вы украли?
— Да, я. Вы понимаете, нужно было замести все следы.
— Один след заметали, а другой оставляли, — заметил майор Бородин.
— Теперь я вижу, что это так, — а потом после некоторой паузы спросила: — Какое я понесу наказание? — она расплакалась.
— Это решит суд, — холодно ответил Лысов.
Слишком тяжко было все то, что она сделала, чтобы заслужить хоть капельку снисхождения.
Довгаль на допросе долго отпирался.
Не помогали ни убеждения, ни очные ставки с Зайцевым, Кошкиным и Луневой, ни показания жены и обнаруженный шелк. Как затравленный волк, смотрел он на всех. «Неправда, наговор, я их не знаю», — непрестанно твердил он.
— А пальцевые отпечатки тоже наговор? — спросил Бородин.
— Какие отпечатки? Чьи? Где?..
Довгаль никак не думал, что он оставил отпечатки своих пальцев на каких-то предметах. «Неужели промахнулся где?» — подумал он. Матерый преступник, не однажды судимый и изменивший фамилию после последнего побега, он знал, что отпечатки пальцев — это неопровержимые улики против обвиняемого, и поэтому старался ни за что не браться своими руками.
Бородин, не спеша, раскрыл дело и стал читать:
«Пальцевые отпечатки, оставленные на стакане, принадлежат Довгалю».
— Неправда, не может быть! — закричал он.
— Можете прочесть сами. Вот заключение экспертизы.
Довгаль читал. Выражение его лица постепенно менялось, на нем появилась растерянность. Он поднял голову и медленно протянул Бородину заключение.
— Пишите. И на этот раз ошибся.
— Будем надеяться, что больше вам не придется думать, как лучше скрыть преступление.
— Но почему, скажите, почему вам удается обнаружить?
— Потому, что вы всегда оставляете свои отвратительные следы, которые жгут сердце каждого честного человека. Вы забываете о том, что нас поддерживает и нам помогает весь народ.
КОМБИНАТОРЫ
В свое время в короткий срок нам несколько раз пришлось иметь дело со случаями мелкого мошенничества. То с одного, то с другого района города нам сообщали о появлении каких-то аферистов, действующих под видом ювелиров, проезжих туристов и даже следователей. Случаи мелкие, но досадные. Нам сразу удалось установить, что комбинировали одни и те же люди. Мошенники не очень изобретательны. Они обычно осваивают два-три дешевеньких приемчика и пользуются ими, рассчитывая на доверчивость простаков. Работники розыска легко распознают мошенников по их «корявому почерку».
Но на этот раз комбинаторы уходили от наказания, и, главным образом, потому, что ставили свои жертвы в такие обстоятельства, при которых те сами не знали, не попадут ли они в неловкое положение, если расскажут о случившемся первому попавшемуся на глаза милиционеру. Вот эта ложная боязнь и создавала трудности. Будь они посмелее, пооткровеннее, мошенников удалось бы задержать сразу же. На след их несложно было бы напасть. А так пришлось терять время, самим пострадавшим претерпевать еще какие-то волнения, чтобы затем жаловаться на свою неудачливую судьбу.
СЛЕДОВАТЕЛЬ ИЗ КИЕВА
В кабинет вошла тихая, боязливо оглядывающаяся по сторонам, женщина. Не сразу воспользовавшись приглашением, она робко села на стул и долго собиралась с мыслями, пока наконец приступила к рассказу…
В один из обычных дней, когда она, Анфиса Ивановна, вернувшись с работы домой, занялась во дворе стиркой, к ней зашел неизвестный молодой человек лет тридцати и представился: