Ветер усиливается, по своим тайным лазейкам проникает в дом, ни щадит ничего на своём пути. Все шторы в коридоре высоко вздымаются, носятся по сторонам, им уготовано мешать идти. Самое скверное в них, впрочем, не это. Пугает внезапно возникшая в них жизнь. Тревожит движение вокруг. Это страшно. Нет никакой веры их мелькающим контурам. Приходится каждый раз дёргаться, оглядываясь на ложный сигнал. Могут спрятать кого-то, укрыть, или же нечто, подбирающееся со спины, воспользуется их беспорядком. Всюду только эти кремовые тона, от них начинает кружиться голова.
Сестра говорила бежать, сам же идёт весьма неспешно и то в любой момент готов остановиться, повернуть назад. Дайте только повод пойти обратно. Дверь на улицу прямо посередине коридора, это уже в паре шагов. Вон оно выглядывает деревянное полотно со стеклянной вставкой. Через последней прозрачный прямоугольник просачивается тусклый свет, он же создаёт на стене идеально круглое белое пятно. Цвет у него такой странный, бледно-лиловый, сказывается пыльные облака, встающие на пути лучам солнца. Солнце… горит ли оно вообще, вокруг так мрачно. Некогда глубоко в подвале мальчик думал, что свет сможет пробиться через всё.
Стены слушают стук босых ног, передают шум шагов тем, кто дёргает за нитки. Вот у самого выхода, мальчик уже взялся за ручку, потянул… И вдруг раскрылась совершенно другая дверь. Своим скрипом не оставила себе шанса остаться незамеченной. Юнец замер. В шаге от выхода, он в любой момент готов броситься бежать из дома, но кто там за дверью? В доме есть кто-то ещё? Почему же не предъявили себя раньше? Мама? Папа? Никого. По всей видимости, открылась от очередного порыва воздуха. За самой дверью в комнатке, что отводится под хранилище кухонных принадлежностей, взгляду предоставлен один лишь стол со скатертью до самого пола. Прочие мелочи отсюда слишком плохо видны. Кое-как можно разглядеть контуры посуды: сковородки, кастрюли, тарелки. Те сливаются в одну трудноразличимую чугунную массу. Ничего кроме.
Сестра не говорила бродить по дому. Мальчик навалился на входную дверь. Она без проблем открывается, можно даже сказать, способствует своему перемещению. А между тем юнец всем своим телом ощущает, как ветер в щель раскрывшегося прохода заходит в дом. Он спешно побежит вправо по коридору до комнаты, что до сих пор остаётся открыта, оттуда как ответ на незаданный вопрос принесёт тихий короткий по продолжительности звон. Звон, словно ложечкой стукнули по фарфоровой чашке. Звон, словно приглашение на чаепитие. Но это точно не оно. Мальчик, конечно же, не мог пропустить мимо ушей это письмо с приглашением, обратил глаза обратно к хранилищу кухонных принадлежностей.
Одиночный луч рассекает комнату, касается одного единственного предмета на всём столе. Тот сияет в свете. А эта вещь волнительна и притягательна не только для лучей, как минимум ещё увлекательна для мыслей и взгляда. То, что сперва было не рассмотреть, теперь помощью света дополнит картину. Придётся сказать о крупной керамической фигурке с разукрашенной мордой, это что-то типа кота или жирной мыши. С его же вытянутой лапки свисает и крутится ключ.
Ничто другое, наверно, не смогло бы остановить, по крайней мере, настолько задержать. Мальчик не уверен, что именно открывается ключом, может быть, почтовый ящик или калитка в саду, но вот почему-то кажется… в любом случае он в состоянии проверить свои подозрения. Правда, это так странно, будто сыр в мышеловке. Не видна захлопывающая пружина, но лишь потому что грызуны обычно видят перед собой исключительно корм. Но сестра никогда бы не бросила его. А бросит ли он её?
И почему должен бежать из своего дома? Слова Гретель? Мальчик не понимает их смысл. Вслепую действует, лишь потому что не знает, чем другим он может быть полезен. А вдруг ключ – это дар Богини, посланный сбившемуся с пути. Сам луч света, её верный союзник, указывает на упущенную возможность. Слабо верится, что это лишь эффект дырки в шторах. Юнец, минуя выход, зашагал вперёд.
И всё же спешит как можно быстрее схватить ключ. Постепенно ноги ускоряются, и ходьба перетекает в лёгкий бег. Подгоняет себя, а если сосредоточится на этом одном, можно избежать многих надуманных страхов, но и пропустить мимо глаз ненадуманных. Чувство приближающейся опасности всё нарастает. Оно берётся ниоткуда, нагнетается из сторонних звуков, произрастает от ожидания чего-то плохого. И здание, оно действительно стало живым, иначе откуда столько шума, из-за всех коридоров слышатся скрипы пола, треск мебели, стук дверей, и ещё один звук, напоминающие шлёпанье мокрых стоп. Не может же по их дому проходить целая толпа.