Заставил бы визг ещё угомониться любителей шума. Монотонно и выверено стучит шкаф. Есть некая жизнь в тупике маленькой комнаты. Она играется или провоцирует.
Девочка только шустрее перебирает ногами. Страшась отворачиваться от коридора, так и пятится назад. Мало того что тело стало непослушным, так ещё без числа раз спотыкаться о засохшую смолу. Хитрые ловушки теней. Но как бы не изощрялись их замыслы, не достанется им сама, не отдаст в их руки свою родную кровь, тянет брата, как раненого бойца, ему бы хотя бы чуть-чуть поспособствовать движению. Так устали руки. Когда тот отказывается идти, с губ играющей роль медсестры всегда срываются звуки отчаяния.
И почему же вокруг становится так темно? Почему сгущается темнота? Свет фонарей сужается, делается таким незначительным. Никак садятся батарейки. Остаются небольшие пятна впереди. А ведь ещё есть комната справа, там таится ужаса не менее, возможно, оно будет даже пострашнее отростков. Впрочем, пока стучит шкаф, нечто, демон, призрак, чтобы им ни было, будет занято.
Ничто не сможет противостоять сгущающемуся мраку. Фонарики заморгали. И при всей асинхронности случаются моменты, когда окружающее полностью меркнет. Луч же ощутимо ослаб, больше не бьёт на расстояние, стал вспышкой фотоаппарата, подсвечивающей небольшую область вокруг.
Испуганные детские возгласы – это следующее. Они не стремятся быть громкими, те, у кого есть уши, не порадуют своим вниманием, просто стало до предела сложно держать крик внутри себя. До предела им наполнены. Не способны больше к тишине. Ровно как не хватает сил бороться с затекающими в глаза слезами. Тут же подоспевает отмерять секунды грохот мебели.
Девочка трясёт свой фонарик, стучит по нему ладошкой, без остановки жмёт на кнопку выключения, но уж её пальцы точно не обладают силами заряжать электронику. Окружение постепенно умирает в блёклых тонах. От своих неудач она, дитя из дома Андерсум, хрипит как в припадке ангины. Мальчик склонен к тем же проявлением, он разве что ни такой шумный. Ему и достанется первое. Фонарик в руке окончательно погас.
Остался один… одна вспышка. До сего момента пятившаяся девочка замерла, её груз, неспособный двигаться самостоятельно, остановился следом. На эту секунду выпало смолкнуть шкафу, прекратил своё существование стук из комнаты с тупиком. Закончилось? Скорее это значит – началось. Тот закуток, к слову сказать, совсем не видно, даже угла стены. Свет не способен убежать так далеко, пожирает матовая смола. Всё что получается озарять вспышкой – маленький кружок вокруг себя. Пустое от мебели, забитое засохшей помесью пространство слева, часть стены справа. Но и это оставшееся пятнышко белого расценивается детскими глазами, как область свободная от тьмы. Круг соли. От того девочка и машет рукой с фонариком из стороны в сторону, не позволяя теням надолго смыкаться. Свет ведь возьмёт верх?
Мальчик больше не держится спиной, развернулся лицом, крепко обнял, уткнулся в кофту. Так будет сложно идти, но похоже сделать шаг назад – значит проиграть. От него же исходит столько тепла, вырывается горячее дыхание. Наверное, это последнее, не позволяющее выключить оставшийся фонарик, отдаться детям тьмы.
Вспышка слева… потёки смолы. Вспышка справа… блеснула серая плитка.
Вспышка слева… сползающие с потолка чёрные кристаллы смыкаются с их подобием, поднимающимся от пола. Вспышка справа… стена, уходящая в темноту. Тишина. И лишь измученное дыхание девочки, её же лёгкие стоны, брат, кажется, нашёл покой в чужой кофте.
Девочка крутится справа – налево, оставляет без внимания лишь пространство за спиной. Куда до него, ведь там должен быть выход. Черви, железная дверь, маленькая комната с тупиком, шкаф – это то, что ждёт впереди. Зло пойдёт оттуда. Не светит назад… Зря…
Дверь, что в конце коридора, сейчас плотно прижата к стене. Но она ведь уже открывалась, скрипела, поднимая звонкое эхо. Тогда же в узкую щель просочилось много скверны. Оттого она не там, уже не внутренности стен, не их наполнение. Она развеялась вокруг…
Последний фонарь подарил ещё одну вспышку и погас. В глазах исчез свет, в слезах растворился яркий блик. Теперь в лицо ударяет абсолютный чёрный, помнящее белый цвет сознание пытается нарисовать ему взамен светящиеся шары и точки. Обман. Девочка хорошо знает, куда приводит ложь. Взывала. Последний порыв едва не разразился громкими рыданиями. Увели от панической атаки оставшиеся надежды. Вновь начала бить свой фонарь, с усилием давить на выключатель. Он мёртв, не даст больше света. Свет – это усилие, тьма гораздо проще.