Гретель на четвереньках, как перепуганная черепаха, уже добралась до выхода, ещё бы один рывок, и она оказалась за дверью, там впереди не всё во власти ненадёжных электрических ламп, глупых кнопочек, с этажа выше вместе с пылью спускается белый свет солнца. Но вот очередная часть мастерской и по пути что-то попалось, нечто мягкое. Было столько грубого, острого. Мягкое впервые. Глаза, уставившиеся в пол, видят лишь маленький коричневый кусочек ткани, впрочем, они уже стремятся увидеть больше, медленно поднимаются.
Капля краски, капля краски, много разводов технической смазки… два осколка, три болта…
В проёме двери нет ничего опасного, стоит только маленький плюшевый медвежонок. Небольшой и мало чем похож на зверя по образу и подобию которого его изготавливали. Старая растрёпанная игрушка с порванным ушком. Несомненно, важная вещь для хозяйки, любовь к которой выдаёт вычесанная от малейшей соринки шерсть, нацепленная на лапки чистенькая и такая крохотная белая кофточка.
Он точно не представляет угрозу, но полные слёз глаза Гретель на нём задержались. Эта девочка так боялась ту, что за спиной, рвалась изо всех сил прочь, а теперь позволяет себе стоять растопырившись на четвереньках спиной к ней и разглядывать пустышку. Но он и не таков. Крохотное лицо медвежонка слишком серьёзно для игрушки и как-то по-человечески свирепо, маленькие чёрные пуговки в роли глаз предупреждающе смотрят в направление девочки, но не на неё, через неё… Медвежонок, его же не было, и как он только тут оказался. Никак пришёл помогать, бороться. Спасти своего друга из когтей зла.
Просто игрушка, но нечто большое для Гретель, бесстрашный защитник. И вся скрывающаяся в плюшевой морде отвага начала понемногу разгонять страх внутри девочки. Она же оглянулась, очередной раз посмотрела туда, вглубь комнаты. Взгляд прошёл, не останавливаясь через весь мусор и всё множество банок краски. На её фоне всё расплывается и теряет цвет. Сама она так и стоит в конце коридора из стеллажей, неподвижна, как и всегда. Страшный ангел в туннеле света, водружённый на фоне сажи старой печи. Никакого движения кроме как от лампы у каменного лика, ржавый светильник так и мотается из стороны в сторону, разве что теперь ещё крутится.
Наконец, Гретель смогла подняться, выпрямить спину. Грязные разбитые коленки, краска на коже и в волосах, слёзы, сопли, порванная одежда, царапины, синяки – вроде бы как ничего и не произошло, но теперь девочку не узнать. Сама стала грязной бродяжкой. Как после боя, но похоже биться пришлось с собой и своим сознанием. Конечно, не знает наверняка есть ли там что-то во тьме, заключено ли страшное существо в каменных формах, так или иначе оно смогло заставить леди Андерсум ползать на коленях, пускать слюни и умолять: "Не надо. Не убивайте".
Пусть же остаётся в своём царстве, скрытая дверью, за которую точно не стоит заходить.
Гретель подобрала с пола медвежонка, крепко прижала к груди, лицом уткнулась в плюшевую мордочку. Осушить слёзы, их так много набежало. Друг на всё готов. Лохматая пыльная игрушка, но и сама хозяйка побитая и взъерошенная. Вот теперь хорошо дополняют друг друга, не будет больше резать глаза прохожим картина – девочка из представительной семьи и старая почти что тряпка вместо красивых фарфоровых кукол.
– Ми́хо, в доме происходят странные вещи, мы должны найти родителей, – прошептали пересохшие губы девочки.
Лампа над статуей соскочила, с предсмертным горящим огоньком промелькнула мимо стеллажей, дальше треск и удар о пол. Из проводов сверху вырвался яркий завершающий столб искр, осыпая и в последний раз демонстрируя миру её неподвижные каменные контуры…
Свет исчезает…
Гретель пробралась обратно в свою комнатку. В очередной раз обошла по кругу тёмные коридоры. Ещё немного и их будет подобать называть чёрными, ибо свет сильно угас, близится ночь. Окружающий сумрак сгущается всё сильнее. Самые глухие комнаты так и вовсе перестали быть видны, небольшие очертания вещей, расположившихся по краям.
Вокруг по-прежнему почти идеальная тишина, если что-то происходит, оно таится в глубинах и только надвигается. Лишь на короткие мгновения безмолвие теряет свою пленительную силу, и из недр дома доносятся звуки быта. Нет сомнений, что они – не пустой шум, свойственный для старых домов, типа осыпающейся штукатурки, это чья-та осмысленная деятельность. Можно даже представить, чем именно там занимаются, так сказать, предвкусить их заботы и дела. Вот звон посуды, видимо, забрались на кухонную полку. Скрип двери в туалет, ну, хотя бы не на пол. Загудел кран. Умыться? А может, почистить зубы личной щёточкой девочки Андерсум? Затем топот перемещается по всему дому. Открылся и закрылся холодильник. Что оттуда собираются забрать? Наверняка без зазрения совести съедят всё самое вкусное. Гретель давилась морковкой.