Наконец поднявшись со своей койки, Майкл тут же почувствовал болезненную слабость в ногах. Но проливавшийся сквозь окно солнечный свет, которому он встал навстречу, тут же сгладил неприятное ощущение. Майкл щурился в окно, до тех пор, пока не разглядел ближайший к нему рекламный баннер. Он хотел спросить ещё раз об убийствах, вменяемых Миславу, но вместо этого задал совершенно другой вопрос:
— А многих вам довелось проводить на тот свет?
— Достаточно, — доктор Рудо немного склонил голову на бок. Неуместность вопроса его нисколько не озадачила.
— Какой был самый недостойный случай?
— Что вы имеете в виду?
— Каждый, наверно, уходит по-своему. На вашей памяти был случай, когда человек… пациент вёл себя, ну, недостойно. На ваш взгляд.
— Довольно странный вопрос, — призадумавшись, начал Рудо, — нуу, одна наркоманка, помнится мне, до самых последних минут в сознании обвиняла врачей, что это они её отравили. Без доли иронии, она считала, что это они виноваты в её состоянии.
— Вас приглашают на случаи, когда у больного диагностируют ко всему прочему ещё и возможные проблемы с головой.
— Грубо говоря, именно так. Был сторож, кажется сторож, он попал в больницу с подозрением на рак. Так собственно и оказалось. Приходившая к нему жена такое выслушивала от этого чурбана… то ещё действо. Это страшно, тут не поспоришь, но мне казалось, что она до последнего питала к нему только самые нежные чувства, а он… — Доктор Рудо откашлялся.
Майкл смотрел на него, едва заметно приподняв брови.
— Хотя был ещё один. Ещё один случай, — доктор Рудо неожиданно для себя самого сложил руки на груди и, сделав шаг навстречу Майклу, тоже уставился в окно. — Ещё один. Очень давно. Мужчина с обструктивной болезнью лёгких. Медленно загнивающий, порядочно спятивший. Мы привели его в сознание, чтобы он смог поговорить с сыном, который очень хотел попрощаться, но больной был преисполнен лишь жалостью к себе. Он выказывал своё безразличие и невоспитанность неоправданно оскорбительным поведением в отношении всех присутствующих, кто бы перед ним не находился. Отдавая себе отчёт в том, что неминуемо скоро умрёт, тот пациент…
Доктор Рудо замолчал. В возникшей тишине было слышно всю возню, происходящую в коридоре: от лязганья колёс тележек до непрекращающихся пререканий какого-то ребёнка с двумя настойчивыми женщинами.
— Это было противно.
— Это было чудовищно, — доктор Рудо выдохнул. — Тот пациент как будто не хотел верить в то, что может умереть. Он прибывал в каких-то своих представлениях и не собирался принимать реальность даже у самого края своего бренного бытия.
— Хорошо сказано, — заключил Майкл, и они оба нервно улыбнулись свету.
— Мой отец был тем ещё знатоком в жизни, в которой нет и намёка на смерть. А её, как показала практика, нельзя сбрасывать со счетов, — произнося эти слова, Майкл не увидел на лице доктора Рудо удивления.
— Вам виднее, мистер Рейв. В день вашего визита тогда, вы вели себя очень… достойно. Вы ведь про достоинство спрашивали?
— Да плевать как. Я-то здоров?
— Отклонений не обнаружено…
— А вы что думаете?
— Как раз хотел сказать. Вы, судя по всему, очень впечатлительны. Маниакально впечатлительны, а значит — нестабильны. Но это лишь мои личные выводы. И как на вас будет дальше отражаться ваше полугодовое заключение мне неизвестно. Чёрт, при всём желании такого не придумаешь, вы ведь верили в поглотивший поверхность вирус, — Рудо покачал головой.
— Ага.
— Я уже спрашивал, но сделаю это ещё раз на всякий случай: вас, пока вы жили в бункере, не мучили галлюцинации?
— Помимо того, о чём вы сказали? — усмехнулся Майкл. — Да вроде нет.
Глава № 17
…1.4
Пересекая один городской квартал за другим, Майкл всё никак не мог надышаться счастливой действительностью в полной мере. Он, всё ещё терзаемый вопросами, связанными со случившимся тогда в доме Энцу, брёл в сторону дома, который был указан как адрес проживания Лорис. «Можно сказать, что я и не соврал. Галлюцинации в бункере меня не мучили. Они в меня вселяли так необходимую тогда надежду», — думал Майкл. Лорис, будучи по ту сторону экрана, ждала его. Она ждала его всю его жизнь.
Яркие вывески уходящего к ночи города переливались в замысловатые узоры, если на них не фокусировать взгляд. И под их вдохновляющей пестротой Майкла осенило. А кто ему сказал, что она его до сих пор ждёт? Ведь она не жила в их старом доме, она жила тут. Могла просто переехать, чтобы пережить утрату, а могла и подыскать себе уже кого-то.
Майкл присел на так удобно подвернувшуюся по пути лавочку. Сцепив руки в замок, он засипел. Да, он был не вправе требовать от неё того, чтобы она состаривалась вдовой, учитывая то, что он считался мёртвым, но если она… уже не одна, что делать ему?
Он даже не думал, он будто бы провалился в поток пустоты где-то внутри. С ним такое бывало, давно, когда ещё не появилась в его жизни рыжеволосая Лори, которая стала его путеводной звездой. Там, внутри, пытаясь отыскать хоть что-то от себя, он натыкался лишь на Лорис, которая была неотделима от него. Даже те полгода, которые он провёл в бомбоубежище Энцу.
Решив, что он этого никогда не узнает, если не придёт и не поговорит с ней, Майкл неуверенно встал и двинулся дальше, хоть его шаг и утратил былую резвость.
А пустота не отпускала. Удивительно, что будучи один на один с собой, в металлической коробке в земле, он не испытывал ничего подобного. Но сейчас, в окружении не одной сотни людей, его терзало надвигающееся одиночество. Будет ли он бороться и уговаривать её в случае, если она связала свою жизнь с другим человеком?
Наверно, нет.
Наверно, стоит возложить ответственность за принятие решения на неё. Но до чего же была сильна тоска, как будто то, что у Лорис теперь другая семья, неоспоримый факт, а не накрученная в голове неподтверждённая теория Майкла.
Это был здоровенный дом, огороженный массивным забором. У ближайшего входа висел звонок, рядом вывеска с надписью «охрана». Кирпичная громадина с панорамными окнами, отдельная парковка — всё, как когда-то хотела Лорис. «Как часто я прислушивался к её желаниям? — размышлял Майкл. — С верхних этажей этого здания, пожалуй, вид не хуже, чем из окна нашего домика. Только он другой, определённо другой».
Майкл нажал на кнопку звонка. Почти сразу ему ответили: «Я вас слушаю». Он даже растерялся, так как ему ещё никогда не доводилось иметь дело с такими кпп у жилых домов.
— Мне в сорок седьмую попасть надо.
— Вы забыли магнитный ключ, господин Джонс? — голос из маленького динамика доносился с небольшими помехами.
— Нет, это не Джонс, это…
— Простите?
— Это друг… его жены.
— А-а-а, секундочку. Друзья миссис Джонс — это минимум половина этого города, судя по всему! Я соединю вас с сорок седьмой.
Короткие гудки. Сердце выпрыгивало из груди Майкла, но, не подавая вида, словно Лорис может появиться прямо перед его лицом, он послушно ждал.
— Привет, друг, — игриво зазвенело из динамика, — Митчелл сказал, что ко мне какой-то друг, но я убей не знаю, кто это может быть.
Похоже, женщина на той стороне говорила с кем-то ещё. И, похоже, этой женщиной была именно Лорис. Майкл сдержался, чтобы не воскликнуть по-мальчишески, что это он, что он может быть снова рядом, и они могут снова быть счастливы. Они могут снова быть счастливы?
— Лорис Рейв? — В нелепой попытке изменить голос Майкл усмехнулся сам над собой, дрожащей рукой поправив очки.
— Ну почти, друг. Теперь правда Джонс, — она засмеялась.
— Прошу прощения… я видимо ошибся.
— Кто спрашивает? Это та же Лорис, просто фамилия теперь другая. Да погоди, я с другом своим сначала разберусь, — Лорис снова отвлеклась.
— Я точно ошибся, извините меня. — Майкл чего-то ждал, сам не понимая чего.