С каждым словом, вылетавшим изо рта Волкова, Майкл чувствовал к этому персонажу всё большее отвращение. Не так давно говоривший о ценностях и правилах Волков, на деле оказался расчётливым коммерсантом, который подводил разговор к чему-то, что будет касаться бизнеса, а не людей и правды. Ему с трудом верилось, но похоже в основе сегодняшней встречи не произошедшая трагедия, а польза, которую из неё можно извлечь…
— …У нашего города сейчас есть два основных пути: умирать и дальше, пугая абсолютно всех вокруг историей здешней окраины или возродиться, став оплотом надежды. И боюсь, основная ответственность за будущее города сейчас лежит на вас, Майкл Рейв.
— Да вы что.
— Нам всем известно, что вы спасли младшую дочь Маркезов…
— Спас? Ты издеваешься, чёрт тебя дери?! — Энцу ударил по столу кулаком.
— Энцу, я просил. Тебе тоже придётся поработать ради этой возможности, как и нам всем. Так вот, Майкл. Вы спасли ребёнка, противостояли убийце, — Волков бросил взгляд на Мислава, который бесцельно раскачивался взад-вперёд. — Майкл Рейв — непосредственный участник и свидетель инцидента пятнадцатой улицы. Вы не можете предстать в глазах аудитории зачинщиком. Вы должны быть тем воином, если хотите, который действовал во спасение. Нам известно, что в действительности именно вы были катализатором того зверства, который учинил вот он, — Волков неуверенно указал на хорвата, — однако, ради нашего общего блага, этого никто больше узнать не должен. И вот вам моя история событий: вы стали жертвой воздействия Бабича на вас, вы шли за ним, но ровно до тех пор, пока этот путь не поставил вас перед ужасным выбором. И вы выбрали добро! Это очень важно. Вы пытались спасти людей в доме. Потом всё как было, так и рассказывайте — вы думали, что наступил конец света. Но вот один нюанс — вам, мистер Рейв, нельзя упоминать об Эрбе. Вам уже почти написали альтернативную историю, так что дело в шляпе.
— Прелесть. — Майклу было всё равно.
— «РОД», в случае если мы следуем общему плану, так сказать, предоставит вам лучшего адвоката на будущий суд, восстановит дом с тем прекрасным видом, в который вы так влюблены, ну и выплатит вам неустоечку. Всё же бывший сотрудник как-никак, — Волков сдержанно усмехнулся.
— А если я откажусь? — спросил Майкл.
— Вам очень хочется это услышать?
— Очень.
— Помимо того, что мы не станем вам помогать, хмм… — Волков облокотился на стол. — За долги отберём дом. Лишим выплат вашу бывшую жену. А в конце всей шумихи, когда вас таки признают таким же сумасшедшим, как вот того, ну вы поняли, мы подселим вас поближе к Энцу. Он жаждет мстить.
— Вы сейчас серьёзно? — спросил Рудо.
— Доктор, вам не стоит вникать во всю схему больше, чем того требует ситуация. Следите за состоянием своего подопечного.
— Я не виноват… — вдруг жалобно промычал Мислав.
— Закрой ты пасть! — Энцу ударил Мислава по голове.
— Ты вообще зачем притащил сюда этот фрукт? — Волков проверил телефон.
— Для наглядной демонстрации для этого урода. Когда совет директоров примет решение в пользу моей выписки? — Снова, уже без всякой причины, ударив Мислава по голове, Энцу перевёл взгляд обратно на Майкла.
— Этот мир не перестаёт меня удивлять, — вскользь глянув на доктора Рудо, который в свою очередь был озадачен и немного растерян, Майкл в голос рассмеялся.
Смех впервые за долгое время разбирал его на протяжении почти полуминуты, Майкл даже не прикрывал рукой рот, выставляя напоказ свои желтоватые зубы. Весь этот спектакль, не для того чтобы Энцу мог учинить самосуд, не для того, чтобы выявить хоть толику правды, им это было не интересно. Бизнес — вот в чём дело. Восстановление общественного доверия посредствам лжи, циркового представления. История инцидента пятнадцатой улицы — универсальное оружие в руках маркетологов «РОД».
— Ну, прекратите, Майкл. Что это за шоу, у меня не так много времени.
— Ещё одно, — сквозь затихший смех проговорил Майкл.
— Я предполагаю, что вы не в том положении, Майкл, чтобы говорить об условиях.
— И всё же. Вы отселите Мислава от Энцу. Или наоборот.
— Вы посмотрите на этого ублюдка, — Энцу рассвирепел, — помни, Рейв, что будь только моя воля, никаких подобных предложений я бы тебе делать не стал. Скажу больше…
— Прекратите уже! — Волков взмахнул рукой. — Я жду вашего решения Майкл.
— Вы не ответили.
— Я сделаю всё возможное.
— Это возможно сделать в течение пары дней.
— Этого не будет, — проскрипел Энцу.
— Интересы компании должны быть выше, чем этот твой мешок с костями, который ты пинаешь.
— Я не позволю, — блеск глаз Энцу стал приобретать нездоровый оттенок.
Схватив Энцу под руку, Волков отошёл с ним в сторону и начал что-то активно доказывать.
— Весело, доктор? — Майкл обратился к Рудо, но тот ничего не ответил.
Каждое слово, сказанное вполголоса Волковым, отдавало лёгким эхом, от чего, как ни странно, разобрать суть разговора было практически невозможно.
— Мы согласны, — объявил вернувшийся Волков. В это же время Энцу достаточно быстро скрылся в дверном проёме, противоположном от выхода на улицу. — Ну а на черта он пропащего оставил нам?
— Что с тобой делают? — Майкл неожиданно обратился к Миславу.
Хорват поднял полный отрешённости и боли взгляд, и до последнего казалось, что кроме этого взгляда, который уже говорил о многом, никаких ответов не последует. Однако немного выпрямившись, он-таки произнёс:
— Твоя вина. Это ты…
— Не столь важно, что с ним происходит здесь, — встав напротив Майкла, Волков провёл рукой по волосам, — куда важнее, что вы теперь можете это остановить.
— Пиво есть? — Мислава снова начало потряхивать.
— Нет, — вздохнул Майкл, — что от меня требуется?
Глава № 22
…1.7
Несколько следующих недель Майкл делал то, что у него получалось лучше всего — он плыл по течению. Чужая воля угрожала как его жизни, так и жизни Лорис, он это понимал. От него также зависела дальнейшая участь Мислава. Удивляясь собственной реакции, он всё чаще замечал, что судьба этих двоих последнее время трогала его куда больше, чем собственная. Но он всё ещё тот человек, который оставил умирать людей в горящем доме, был слеп к желаниям своей жены, трусливо прятался от любых ответственных решений.
Чувства, так тесно переплетающиеся друг с другом, были настолько противоположными и неразборчивыми, что Майкл начинал ненавидеть себя. Копаясь в себе более усердно — всё глубже и глубже, пытаясь создать картину дальнейшего существования, в которой есть возможность быть счастливым, он самолично пожирал себя, не оставляя себе никаких шансов.
Всё, что наказывали говорить, Майкл говорил, что нужно было делать, делал. За короткий срок он стал примером дисциплины для своих «директоров», для «РОД» в частности. Отвечая на заранее обыгранные вопросы, он не чувствовал ничего, кроме боли.
Майкл успел побывать на двух телевизионных шоу, дать бесчисленное количество интервью, даже поучаствовал в благотворительном мероприятии, организованным фондом «РОД». В глазах окружающих Майкл стал одновременно и мучеником, и героем: будучи заложником обстоятельств, он боролся во спасение людей, был заключён под землю, введённый в заблуждение совокупностью разных факторов, выживал в нечеловеческих условиях. Оставшись сегодня один, продолжал верить в добро, поддерживая других своим примером.