Первый бокал мартини, табачный дым.
Всё, что когда-то выгорело костром:
Истина, безмятежность, невинность, дом.
Ты не святая, зачем тебе этот крест? -
Сотни отпущенных рук, опустевших мест.
Всё, что не прижилось и не проросло,
Даже вот это ангельское крыло.
Выбрось его с рождественской мишурой,
Смело шагай под звёздами, громко пой.
Прошлое - это так больно, моя Мари.
Всё, что нельзя исправить и изменить.
Каждое грубое слово, кривой совет,
Тот утонувший в море цветной браслет.
Слёзы на выпускном и последний вальс.
Что-то хорошее тоже, но в том и фарс:
Это есть якорь, что тянет тебя ко дну,
В прошлый четверг, в растаявшую весну.
Если не сможешь и не шагнешь вперед,
То, что давно истлело, тебя сожрёт.
Брось его в пламя, гляди, как оно горит;
Полку освободи для другой любви.
Прошлое - это прекрасно, моя Мари,
Только с собой ни за что его не бери.
Веселая атмосфера вечера осталась снаружи, за дверьми пикапа: громко хлопнувшей - Эдди, и аккуратный, едва различимый в шуме взревевшего мотора щелчок - со стороны Гленды. Ее припухшие губы горели от поцелуя, в душе бушевал ураган, но как ни странно этот поцелуй был самым понятным в череде произошедших с ней событий. Они оба слишком хорошо помнили общее прошлое, их чувства и эмоции зашкаливали, и таким образом отыскали выход. А теперь Эдди злился, привычно не замечал ее и смотрел только на дорогу до самого ранчо Девисов. Как же она подпортила ему планы! Вместо того чтобы взять Энджела и сбежать вместе с ним, он был вынужден помочь Гленде и терпеть ее присутствие на ранчо - в последнем месте, где он хотел бы ее видеть. Эдди выстроил в Техасе свою жизнь, он хотел привезти сюда Энджела, значит, корни имели для него большое значение. Гленда вздохнула, глядя, как он скрывается на террасе, обставленной чуткой рукой Нэнси Девис. В семнадцать он был куда понятнее. И гораздо ближе. Замерзая под колючим взглядом Эдди, Гленда скучала по тому парню, который ее когда-то любил.
Гленда пожелала Энджелу спокойной ночи после Эдди, давая ему возможность поговорить с сыном, не тяготясь ее присутствием, немного посидела с ним, пока зеленые глаза - точно такие же, как у его отца - не сомкнулись. Она тоже хотела отправиться спать после долгого и насыщенного дня, но услышала гитарную мелодию, доносившуюся с первого этажа, и прошла мимо комнаты - к лестнице.
Гленда спустилась на первый этаж - на звуки музыки - и замерла, прислонившись к дверному косяку настежь распахнутой входной двери. Эдди сидел на широких ступенях крыльца и наигрывал на гитаре хорошо знакомую Гленде мелодию. Она не хотела тревожить его, но Эдди спиной ощутил ее присутствие, отложил гитару в сторону и обернулся. Она сама не подозревала, как была хороша сегодня, отплясывая под звуки кантри, как шел ей стетстон - наглым образом у него реквизированный. Ему понадобился год, чтобы прочно обосноваться в Кемп-Вуде - у нее не завоевание симпатий ушло два дня. В душе она была все та же девчонка семнадцати лет, в которую он влюбился, и ему мучительно не хватало ее смеха, ее тепла. Гленда в его Техасе, Гленда в его мыслях - случилось то, чего он так отчаянно не хотел.
- Чудесный вечер. - Она улыбнулась, испытывая неловкость, что помешала ему, и Эдди вдруг возненавидел себя за слабость перед ней и ее - за нее невыносимый вид. Все его батальоны грозились сдаться и выбросить белый флаг, а это привело бы к его неминуемой гибели.
- Только не возомни себе ничего лишнего, - пренебрежительно бросил он, поднявшись на ноги. - Эта дешевая иллюзия того не стоит.
- Но мне нравилась эта иллюзия. И она... она могла бы быть правдой.
- Если бы ты не сбежала, - «услужливо» напомнил он.
- Я сбежала из-за Энджела! - Ее большие глаза цвета ясного неба впились в него и молили. О понимании. О прощении. Видеть эти глаза - как самому надеть на шею петлю. Эдди не мог больше смотреть на Гленду. Он слегла задел ее плечом, заходя в дом. Что бы она ни говорила, слова не имели никакого смысла.
* * *
Старый кошмар вернулся. Вновь Гленда бежала через пустошь в кромешной тьме, не различая дороги, цепляясь босыми ногами за сорняки и колючую траву, царапавшую кожу до крови, то и дело теряя равновесие. Преследователь - теперь в ужасном сне было второе действующее лицо - не отставал, звал ее по имени, обещал, что убежать от него ей не удастся и никто ее не спасет. У него было лицо Эдди и безумные мертвенно-остекленевшие глаза его брата - Брендона Харпа.
Гленда подскочила на кровати и невольно коснулась руками шеи - ощущение было такое, будто ее кто-то душит. Сердце заходилось в бешеном стуке. Она опустила ноги на пол, пытаясь стряхнуть липкий ужас. Кошмар закончился, но чувство страха не отпускало. Тогда она заставила себя дойти до ванной комнаты и умыться, в надежде отыскать успокоение в свежести холодной воды. Страх трансформировался в предчувствие беды, и оно только усиливалось. Гленда знала, что ей поможет. В самые трудные минуты один только вид ее сына приносил успокоение, и Гленда пошла к нему. Вот только кровать Энджела была пуста.