- ЭнДжей, как насчет небольшого путешествия на настоящее ковбойское ранчо? - Эдди улыбался, а Гленде хотелось кричать, но она справилась с эмоциями и негромко спросила, все же вложив в тихий голос свое негодование:
- Как ты только что его назвал?
- Только ты могла придумать ему такое дурацкое имя! А ведь сама злилась всю жизнь на Кэтрин! - Эдди пошел на улицу, держа Энджела за руку, и Гленде не осталось ничего другого, кроме как идти за ними. И ничего она не злилась на мать! По крайней мере, не за имя. Как же все это глупо и абсурдно, так наивно. Она назвала сына в честь него. В честь всего хорошего, что когда-то в нем любила.
- Выключи, - прошипела Гленда, когда машина сорвалась с места под звуки тяжелого рока. Ей было нужно успокоиться, собраться с мыслями, понять, что делать дальше и как отделаться от Эдди, а самое главное - куда податься?
- ЭнДжею нравится, - парировал Эдди, приводя самый главный аргумент, который делал спор бесполезным, даже не начавшись, и принялся подпевать, сын подхватил знакомые слова вслед за ним. Гленде захотелось застонать от отчаяния. Она отвернулась к окну и попыталась сосредоточиться на силуэтах домов в ночной темноте.
«Sad but true... Sad but true...» - ворвалось в ее сознание жестокой иронией. Горькая правда...
Вернуться на «Сумеречный остров» - подобно смерти. От одной мысли об этом хотелось кричать и биться отчаянной птицей, пытаясь выбраться из клетки. Однажды она уже умерла там - почти физически и абсолютно морально, а теперь умрет снова. Что угодно, только не дом Харпа, хоть все семь кругов ада! До сих пор Гленда помнила бесконечную пустоту вокруг и остекленевшие безумные глаза. Ей так сильно хотелось спрятаться, убежать от прошлого.
Энджел весело подпевал радио и Эдди. Он походил на отца так сильно, что видеть их вместе было невыносимо; ее сердце рвалось от боли. В одном Эдди был прав: на «Сумеречном острове» Бойду их не найти. Там их не отыскал бы даже сам Господь...
Кэтрин, обожавшая вечеринки и бутики, сразу невзлюбила это место, расположенное вдалеке от жизни и цивилизации, - старый дом затерялся среди песков и пыли. Для Гленды всегда было загадкой, как ее мать, яркая любительница активной городской жизни в роскоши калифорнийских особняков, могла выйти замуж за хмурого и нелюдимого ковбоя Эллиота Харпа. Гленда не понимала. Пока не встретила одного из его сыновей. Он восхищался ее красотой (когда она сама в зеркале видела лишь гадкого утенка), дрожащим голосом читал ей стихи, но все волнение исчезало, когда он брал ее за руки, чтобы поцеловать. А потом вытолкнул из машины посреди техасской пустоши. Но она выжила, выбралась, тогда она уже знала, что больше не одна, - рядом с ее сердцем билось еще одно. Через несколько месяцев погибли в автомобильной аварии Кэтрин, Эллиот и Брендон, и Гленда больше никогда не возвращалась на ранчо Харпов.
- Я не могу, Эдди! - тихо, чтобы не разбудить задремавшего Энджела, с мольбой прошептала Гленда, измученная обуреваемыми страхами. - Отпусти нас, пожалуйста!
- Иди. Буди сына. Уходите. - Пикап мягко притормозил. Гленда выбралась на воздух и прошла пару метров, но замерла, лишенная способности двигаться звуками его голоса: - На «Сумеречном острове» вы будете в безопасности!
- В безопасности? Рядом с убийцей?! - В ее голосе было столько ненависти и презрения, столько отвращения, что ему захотелось стереть из памяти ее интонации, ее взгляд. Каждый битый сектор его памяти. Битый - значит связанный с ней.
Кромешную тишину ночи, когда был слышен только урчащий звук мотора, вдруг разрушил звон пощечины. Гленда коснулась ладонью покрасневшей щеки и посмотрела с удивлением в спину уходившему Эдди. Он сел за руль, краем взгляда скользнув по спящему сыну, чтобы убедиться: тот спал, крики Гленды его не разбудили. Как же он устал от ее ненависти... Если бы не сын, он остался бы на «Острове», написал бы книгу - все то, чего он всегда хотел. Так странно, Эдди терпеть не мог ранчо отца, пока там не появилась Гленда. Красивая девочка со сказочным именем. Она была первой, кого заинтересовал он, второй сын Эллиота родившийся с увечьем - хромотой на одну ногу, а не вечно-во-всем-первый Брендон.
ЭнДжей - Энджел, мысленно поправил себя Эдди - спал, свернувшись калачиком на заднем сиденье пикапа. Его сын. Его плоть и кровь. ЭнДжей был так похож на него. Когда Эдди увидел сына, не было никаких сомнений - он его маленькая копия, сошедшая с его детских фотографий.
Только эксцентричная и взбалмошная Кэтрин могла назвать свою дочь именем волшебницы из детской сказки. Только Гленда могла назвать своего сына ангелом. Но в отличие от Кэтрин Гленда о своем ребенке заботилась, она всей душой его любила. А ведь они могли быть семьей. Если бы не Брендон, его идеально-совершенный близнец. Но ведь это ложь. Не Брендон виноват, только он сам. Он совершил ошибку и свой самый правильный поступок. Скрыл правду - выбирая семью. Семью, которая его никогда не выбирала.