Я конечно понимаю, что являюсь полным идиотом, что не узнал свою истинную пару еще тогда, два года назад. Ну и что, что ей было всего пятнадцать, младенец по сравнению со мной. Да и сейчас еще младенец.
Я за день уставал так, что ноги дрожали, выматывал себя специально, чтобы не оставалось сил к ней лезть. Но все без толку! На это у меня всегда силы откуда-то брались.
Затеял строить в этой деревне дом. Для нее. Чтобы мы с ней там жили, любили друг друга и… стоп. Короче не блестящая бизнес- идея, а сентиментальный порыв. Видел ведь, что моей принцессе в этой деревне нравится и хотел… Да что говорить. Заполучить ее я хочу, до потемнения в глазах просто.
А она — железка, ржавая железка! Почему?
И с котом этим вонючим спит, придушу его как- нибудь.
К друзьям всяким ходит, улыбается им, смеется, разрешает им себя приобнимать. Никогда не думал, что моя выдержка способна ТАКОЕ выдержать.
Ник и Рэн сначала прикалывались, веселились за мой счет. Мол, попался тот, кто кусался. А потом и они умолкли, не до смеха стало.
В течении двух лет я по приказу главы время от времени присматривал за мамой и дочкой, не вмешивался в их жизнь, не подходил близко. Видел как принцесса росла, менялась… было интересно наблюдать. И ведь без задней мысли! Как на ребенка смотрел. Оберегал, где-то помогал, как с тем же Саймоном.
Не приближался и жил себе спокойно. Трахалс… хм…жил нормально.
Потом был поступок лишенный всякого здравого смысла. Это когда погнался за неизвестной незнакомой фигуркой из магазинчика. Это был примитивный первобытный инстинкт, поймать, завалить. Даже тогда я еще не понял ничего.
Последовала нечестная борьба на льду и…я чувствую ее запах. Самый прекрасный, завораживающий и возбуждающий на свете. Упал только лишь потому, что очумел от ее аромата.
Поймать не составило труда. Прижался к ней… разглядел… понял, загорелся… сошел с ума…
А теперь я железка ржавая, которую еще и уксусом поливают.
Иногда…нет очень часто… да что там, почти всегда, хочется схватить мою конфетку Кендис в охапку и утащить к себе, сделать своей, отшлепать, наказать за все обидные слова что мне говорила. За боль которую причиняла каждым из них, за каждое прикосновение к ее коже позволенное ею другому.
Взять то, что отдано мне самой природой, что итак принадлежит мне и только мне! Взять и не отпускать, запереть в спальне и чтобы всегда была рядом. Любила и отдавала всю себя, также как и я бы отдавал всего себя. Как бывает только между истинной парой.
Останавливал порывы, уговаривал, занимался самовнушением. Слово в слово повторял себе слова сказанные ее матерью. Такие разрушительные по смыслу слова.
Что мне делать? Кто скажет, что мне делать, а?
Провалился в вязкий глубокий сон чертовски уставшего вера.
В какой-то момент почувствовал волны жара проходящие по уже напрягшемуся телу.
Во сне ко мне подошла Ди и стала меня ласкать, спину, руки. Когда перевернулся, то грудь, очень чувствительные соски, плечи, лицо, шею… медленно, так приятно…
О да, девочка моя, продолжай.
Пожалуйста Ди. Застонал и потянулся к ней, — Ты так нужна мне… — она нежно улыбалась, ее тонкие пальчики прикасались ко мне, а меня от ее касаний трясло крупной дрожью. Ну давай же, девочка, ты же смелая, коснись меня там. Она коснулась, погладила, сильнее, резче… Ди, пожалуйста…Ди…
Грохот не дал мне насладится прекрасным сном. Вскочил ничего не соображая из-за возбуждения и увидел как перепуганная Ди выбежала на улицу в ночнушке.
Мозг отключился, совсем. Перекинулся и помчался за своей парой, разума не осталось, только дикий необузданный инстинкт.
Она возненавидит свою пару, если встретит. Она будет бояться и убегать, отрицать очевидное. Ди уверена, что связь между истинной парой, проклятие. И в этом виновата я. Больше всего моя дочь боится повторить мою судьбу.
Бурый волк догонял петляющую между деревьями словно заяц, белую волчицу. Лишь луна и звезды, да вековой лес были свидетелями этой гонки. Волчица бежала очень быстро, борясь и не сдаваясь до последнего. Даже когда коричневого окраса огромный зверь сбил ее с ног, она продолжала вырываться и огрызаться.
Волк придавил ее своим крупным жарким телом и замер. Бока у обоих ходили ходуном. Рычание, хриплое дыхание и жар, связывающий два напряженных тела.
Длинный мокрый язык прошелся по узкой серебристой морде волчицы, ее серые глаза со страхом наблюдали за волком.
Трей потерялся в инстинктах, адреналин бурлил в крови, запах его пары сводил с ума. Он уже не помнил, почему должен был быть осторожным и терпеливым. Ведь все именно так, как и должно быть. Зверь в нем требовал взять свою пару и поставить на ней метку принадлежности ему. Сейчас же, ну!