— У тебя такой холодный тон, что я вот-вот замерзну, — сказал он.
Она слегка улыбнулась и наклонила голову набок.
— Почему ты кружишь вокруг меня, если можешь заполучить любую другую женщину? — Она вгляделась в его глаза.
— Я много думал о тебе после той ночи. И мне было интересно, чем бы все закончилось, если бы мы провели больше времени вместе.
— Правда? — с сомнением спросила она.
— Тебе так трудно в это поверить?
Она прищурилась.
— Ты не хотел отношений с обязательствами.
— И, насколько я помню, ты со мной согласилась. — Он не собирался брать на себя всю вину за их расставание.
Ноэми нахмурилась.
— Ты прав.
Ну, похоже, хоть в чем-то у них нет разногласий.
Он сделал еще один глоток воды и поставил бокал на стол. И посмотрел ей в глаза.
— Ноэми, мы можем начать все сначала?
Наступила полная тишина. Он понимал, что строит слишком большие надежды после их особенной ночи, но он должен был попытаться.
— Да, мы можем попробовать, — сказала она. Ее ответ застал его врасплох.
— Ты проголодалась? — спросил он.
Ее глаза сверкнули.
— Я бы поела.
— Хорошо. Надеюсь, ты одобришь меню.
Он вышел на кухню, чтобы переговорить с поваром. Потом он проводил Ноэми к столу у окна во всю стену, откуда открывался вид на мерцающие огни курорта и горнолыжные склоны под ночным небом.
Он попросил повара приготовить что-нибудь простое, потому что не знал о вкусовых предпочтениях Ноэми. В Милане они ели пиццу. С тех пор, заказывая пиццу, Макс думал о Ноэми.
После салата «Цезарь» им подали пасту с соусом болоньезе, посыпанную тертым пармиджано-реджано. Макс старался не улыбаться, когда она принялась с аппетитом уплетать пасту.
Поблагодарив Макса за ужин, она поднялась.
— Было приятно снова с тобой увидеться. Но мне пора уходить.
Он не мог ее отпустить.
— Останься. Будет еще десерт.
— Десерт? — спросила она. — Я уже объелась.
— Посиди со мной. — Он подошел к дивану напротив камина, в котором мягко потрескивал огонь. — Прошу тебя, давай обсудим то, что между нами было.
В ее взгляде промелькнуло удивление. Она села на диван на некотором отдалении от Макса.
— В тот день, когда мы встретились, — сказал он, — меня очаровала твоя красота.
На ее губах играла легкая улыбка. Хороший знак. Тем не менее Ноэми продолжала молчать, словно давая Максу возможность объясниться.
— Дело в том, что я не рассчитывал встретить такую женщину, как ты. Ты была как теплый весенний ветерок в холодную ночь. А на следующее утро я получил плохие новости из дома.
Он не хотел обременять Ноэми новостями о проблемах своего отца. Когда его мать позвонила и сообщила об ухудшающемся здоровье короля-отца, Макс сразу же решил лететь домой. Он был в аэропорту, когда его отец позвонил ему и сказал, что его мать слишком остро отреагировала на его состояние.
Король настаивал на том, что он в порядке, и недвусмысленно сказал Максу, что его визиту во дворце не обрадуются. Отец Макса говорил по телефону так оживленно, что тот подумал, будто его мать преувеличивает. Но это не означало, что он не переживал из-за пожизненной борьбы своего отца с диабетом.
Вместо того чтобы лететь домой, Макс по требованию короля-отца отправился в Испанию. Это была дипломатическая миссия с целью расширения торговли между двумя странами.
— Послушай, тебе не надо оправдываться, — быстро сказала Ноэми. — Ты хотел, чтобы между нами не было ничего серьезного. И это нормально.
Макс решил рассказать ей всю правду. Она ее заслужила.
— Речь о моем отце, — сказал Макс. — Он заболел, а моя мать очень заботится о его здоровье.
Ноэми внимательно посмотрела на него.
— Ты поэтому так изменился утром? Ты волновался о своем отце, а не сожалел о том, что провел со мной ночь?
— Может быть, и то и другое. — Увидев, что Ноэми приуныла, он быстро прибавил: — Я пожалел, что поторопился. В ту ночь я потерял голову.
Она подняла бровь.
— Правда? Ты говоришь это не потому, что хочешь меня успокоить?
Он покачал головой:
— Я плохо воспринял новости. Моя мать иногда драматизирует ситуацию, когда это ей выгодно. Она говорила так, будто мой отец вот-вот умрет.
Ноэми придвинулась к нему и посмотрела в глаза.
— Мне жаль. Как он?
Он увидел заботу и понимание в ее взгляде и откашлялся.
— Намного лучше. Он все такой же упрямый.
— Я рада, что ему лучше. Но почему ты ничего мне не сказал? Я бы поняла твой поспешный отъезд.