Он начал взбираться вверх по каменной лестнице, когда подумал: «Победа будет обеспечена обороной». Его собственная жизнь будет спасена, но Лоони умрет, и бездушная замковая цивилизация будет продолжать свое существование в веках.
Внезапно он почувствовал тщетность усилий. Через плечо он взглянул на двух женщин, стоявших там, глаза которых цепко впились в него. Трудно было представить, что они когда-то были его женами. Страстная и капризная золотоволосая женщина-ребенок Инезия, смуглая, крайне напряженная Лоони. Какой она была в настоящем своем обличье? Он не видел ее с момента своего изгнания из Гонволана. Это он знал.
Возможно, это было потому, что он качался, рука сменяла руку вдоль потолка, а кресло приближалось. Ближе… затем оно оказалось точно под ним. Оно светилось, как огромное зеркало, излучающее бриллиантовый свет. Через мгновение он будет богом.
Долго он висел там, глядя вниз. Затем он прыгнул. Тотчас же он сидел внизу. И начал тонуть в кубе… Он исчезал. Проходили долгие минуты. Его нога первой высунулась из днища. Он упал на пол, в шестнадцати футах внизу. Еще мгновение куб мерцал. Затем издал слабый хлопнувший звук и ушел, как бы взорвавшись мыльными пузырями. Холройд лежал на полу без движения, точно мертвец.
Молчание было нарушено звенящим смехом Инезии. Лоони резко обернулась, глядя на золотоволосую богиню. Ее глаза расширились, когда она увидела неприкрытое веселье на детском лице. Со слабым вскриком она бросилась к телу, которое лежало на полу, полупадая-полулетя к нему. Она дергала и тормошила мертвое тело Холройда, пока он лежал на спине. Положив пальцы на его веки, она открыла глаза. Они, подрагивая, закрылись, когда она отдернула свою трясущуюся руку. Смех Инезии маниакально гремел у нее в ушах, когда она пыталась пробудить к жизни его тело.
Цвет возвращался к его щекам.
— Он жив! — выдохнула она. И склонилась на коленях, изумляясь все больше и больше. Смех за спиной оборвался на визгливой ноте.
— Конечно, он еще жив, — сказала Инезия. — Я не смогла найти единственную смертоносную энергию во входной структуре кресла. Этот беднейший комплекс положительных сил представился, когда я пыталась найти какой-либо метод уничтожения его.
В тоне золотистой богини было самоудовлетворение, которое привело Лоони в состояние ужасного возбуждения.
В ярости она вскочила.
— Только не претендуй на то, что это твоих рук дело!
— Я ни на что не претендую, — холодно сказала Инезия.
— Я удивлена не меньше тебя. Но, конечно, теперь, когда это произошло, совершенно очевидно, что имело место мое вмешательство.
Для Лоони это не было очевидным. Если бы она что-то подозревала, то наверняка бы предотвратила катастрофу. Она уже собиралась просить объяснения, но один вид этого алчного, изнеженного лица принес воспоминание, что Инезия никогда не отвечала на вопросы. Она хвастала. Это было несложно.
— Ясно, — сказала Инезия тем же тоном, — что Пта никогда не осмелился бы испытать силу кресла до того, как он войдет в свою полную молитвенную силу. Благодаря моей изоляции он временно перегорел. — Она нахмурилась: — Трудно найти сравнение, но меня крайне удивило бы, если бы он смог вновь стать в круг власти.
— Зачем ему кресло, если он надеется привлечь на свою сторону миллиарды верующих женщин? На это трудно ответить, но было бы неплохо вспомнить, что Пта всегда оставался более великим, чем любая возможная оппозиция против него.
Инезия грациозно пожала плечами. Глядя на нее, Лоони думала, что богиня-правительница имела собственные затруднения, отличные от ее. Главное из них заключалось в том, чтобы не закричать от счастья. Женщина пылала. Она делала слабые быстрые движения своими пальцами, и даже ее тело казалось дрожащим, словно трепет, сравнимый с трепетом экстаза, охватил ее. Все ее существо было живым и охваченным радостью. Было даже удивительно, как ей удавалось сохранить свой голос таким тихим, каким она продолжала говорить:
— Естественно, если бы он прекратил опасаться меня, я лишилась бы всех шансов. Теперь я перевезу его в свою великую столицу Гадир, в Аккадистран, и дам ему пройти тропой гонволанцев, которые были похищены и увезены в Аккадистран.
Смех ее прозвенел, как звон металла о камень, так резок он был.
— Интересно было бы видеть, что случится, когда божественное тело расчленят на куски. После того, — издеваясь, она выждала, — как эти идиоты-бунтовщики начнут нападения на Нуширван, я прикажу своим небесным всадникам действовать.