— Надеюсь, вы позвонили в госпиталь и известили врачей, что я немного задержусь?
Ингрэхэм засмеялся и покачал головой.
— Никакой задержки не будет, Бертон. Мы тоже хотим как можно быстрее доставить вас в госпиталь. Сущность нашей проверки проста — если Корлисс — замаскированный Кросс, то оживление миссис Корлисс в его присутствии может иметь для нее трагические последствия. Причина, по которой истинный Корлисс должен находиться в операционной, элементарна — он легко может распознать что-то неладное в ходе восстановления разума жены, так как между ним и ей всегда был эмоциональный и духовный контакт. Сигнализируя об этом хирургам, он может предотвратить нежелательные последствия. Но это тоже означает, что миссис Корлисс тот час же после прихода в сознание может определить, кто перед нею — муж или просто его физический двойник.
— Что-то вы очень перемудрили с этой проверкой, — усмехнулся Джомми, — а если лже-Корлисс, читая мысли этой женщины, будет активно вмешиваться в ее действия?
— Вы, кажется, забыли, Бертон, о аппаратуре Поргрэйва, — оскалил зубы Ингрэхэм. — Думаю, что она остановит даже Кросса!
Джомми промолчал. Он всецело проанализировал проблему, связанную с аппаратурой Поргрэйва. Наличие ее, конечно, представляет определенную опасность, но ведь это всего-навсего — машина. Строжайший контроль над своими мыслями может значительно уменьшить опасность с этой стороны.
Родство душ между восприимчивыми мужем и женой можно было легко понять. Для него была ужасной мысль, что он может быть причиной гибели мозга этой женщины-слэна. Он должен каким-то образом спасти ее рассудок, однако при этом должен спасти и себя!
Огромные толстые стальные стены коридора, по которому они шли, показывали, с каким почтением здесь относятся к настоящим слэнам. Мир людей будет атакован только из-за страха этих недослэнов, и в том была ирония грядущей трагедии.
«Если я прав, — подумал Джомми, — и настоящие слэны живут среди недослэнов, так же, как сами недослэны, в свою очередь, живут среди людей, то тогда все эти приготовления направлены против врага, который уже одолел эту массированную оборону.»
Они остановились у ниши в стене, куда выходила дверь лифта. Находясь в кабине, которая стремительно мчалась вниз, Кросс незаметно вынул из кармана один гипнотический кубик и бросил в урну для мусора, которая аккуратно была укреплена в одном из углов кабины.
Юноша заметил, что недослэны заинтересованно посмотрели на него.
— Набрал дюжину этих штуковин, — со смехом пояснил он, — но теперь думаю, они мне ни к чему. Все сразу выбросить жаль, вот и приходится выбрасывать по одной, чтобы не было так жалко.
Ингрэхэм наклонился и поднял кристалл.
— Что это?
— Причина моей задержки…
Недослэн задумчиво посмотрел на Кросса и уже собрался было снять с кристалла защитный ободочек, предохраняющий владельца от воздействия гипноизлучения, но тут лифт внезапно остановился, и Ингрэхэм решительно засунул эту неизвестную ему вещицу себе в карман.
— Я сохраню это, — сказал он. — Корлисс, вам выходить первому.
Кросс, не колеблясь, вошел в широкий мраморный коридор. К нему подошла женщина в белом халате.
— Вас вызовут через несколько минут, мистер Корлисс. Пожалуйста, подождите здесь.
Она исчезла за дверью.
— Это дело с миссис Корлисс очень меня беспокоит, — сказал Ингрэхэм, обращаясь к своим товарищам. — Был бы я на месте Джоанны Хиллори, я сначала провел бы с этим типом процедуру обычных испытаний.
Прентис покачал головой.
— Неужели ты думаешь, что обычная процедура дала бы свои результаты? Ведь в уме-то этому Кроссу не откажешь. Так не думаешь ли ты, что за те долгие годы, пока мы не добрались до его долины, он не нашел лучшего способа скрыть свои завитки, как только надеть парик, а?
— И все же я хотел бы попробовать прочность его волос! — настаивал Ингрэхэм.
Кросс рассмеялся.
— Пожалуйста! Я уверен, что вы убедитесь, что это мои подлинные волосы.
Конечно, это было так. Он нашел довольно простое и эффективное средство, способное распрямить его завитки-антены. Правда, применение этого вещества требовало периодичности. От чрезмерно частого употребления этого химического соединения могло случиться непоправимое — сгорали корни завитков.
— Это по сути ничего не докажет, — вмешался в разговор Бредшоу. — Я согласен с Прентисом. О, а вот и доктор. Ну, как, док, все в порядке?
Палата была большая, серая, заполненная тихо работающими механизмами. Пациент не был виден, но внутри палаты был расположен продолговатый металлический ящик, что-то вроде обтекаемого саркофага, один из концов которого был направлен к двери. Другой конец Кросс не мог видеть, но он догадывался, что из той дальней грани должна торчать человеческая голова.
К крышке ящика были прикреплены множество различных трубок и проводов. Рядом с головой женщины был расположен богатый набор хирургических инструментов.
С того места, где врач велел ему остановиться, Кросс мог видеть голову женщины на фоне аппаратуры Поргрэйва. Нет, не ее голову. Были видны только бинты, которыми она была вся обмотана. И в эту толщу бинтов шел толстый кабель из пульта управления.
Ее мозг был неэкранированным. Он еще не достиг стадии интеграции, но Кросс все же решил осторожно начать зондаж этого несчастного разума.
Обрывки мыслей шевелились в мозгу женщины:
«Борьба… оккупация…»
Слова эти легко объяснялись тем, что она была военным командиром, но этого было не вполне достаточно, чтобы полностью уловить смысл.
«Июнь… определенно июнь… сможем рассчитать до прихода зимы и тем самым уменьшить ненужные потери от мороза и неурядиц… значит, договорились… десятого июня…»
Он мог бы восстановить пробелы в ее сознании с помощью гипнотического внушения. Но это повлекло бы за собой вероятность его обнаружения аппаратурой Поргрэйва. Поэтому приходилось довольствоваться тем, что есть.
Итак, 10 июня — дата нападения на Землю. Сейчас по земному календарю 4-е апреля. Два месяца! Месяц на перелет на Землю, и месяц — для чего???
Он снова сосредоточился. Через несколько минут начнется основная проверка! Несмотря на все, несмотря на успешную попытку задержать проверку, несмотря на предварительный успех, когда ему удалось передать в руки одного из конвоиров гипнокристалл, полоса везения на этом заканчивалась. Ингрэхэм не оказался достаточно любопытным, чтобы извлечь кристалл из кармана и раскрыть его обертку. Он, конечно, мог бы осуществить еще одну попытку, но это будет уже жест отчаяния. Любой недослэн станет подозрительным, увидев эту его вторую попытку, под каким бы предлогом она ни совершалась. Мышление его остановилось. Мозг его застыл в состоянии чистого восприятия, когда почти неслышный голос раздался из радио на руке Ингрэхэма, и слова пронзили сознание Джомми.
«Независимо от того, завершена ли проверка или нет, препроводите Бертона Корлисса немедленно ко мне. Этим отменяются все ранние приказания!»
— О'кей, Джоанна! — весьма громко ответил Ингрэхэм и повернулся. — Вас сразу же отведут сейчас к Джоанне Хиллори, Бертон. к специальному военному комиссару.
— А как же моя жена? — изумился, делая растерянный вид, Кросс. — И зачем это я ей понадобился?
— Джоанна — единственная из нас, — сказал Прентис, — кто провел несколько часов с этим змеем Кроссом. Благодаря ее опыту, она и получила назначение на этот пост. Хиллори руководила поисками укрытия Кросса и, хотя они увенчались успехом, она в самом начале предсказала неудачный их исход с целью пленения этого слэна. В дополнение к этому она написала объемистый отчет, где с мельчайшими подробностями описала часы, проведенные в его обществе. Если вы — Кросс, она за минуту узнает об этом.
Джомми пока что не смог оценить замечание недослэна, но почувствовал, что по всей вероятности он говорит правду.
По пути в военный комиссариат Джоанны Хиллори он был занят только одним. Город, его архитектура, планировка юношу не интересовали. Ему были интересны только люди. Их здесь были тысячи — в домах, в автомобилях, на улицах. Тысячи разумов в пределах досягаемости одного, ничего не упускающего ума, который искал одного, хотя бы одного настоящего слэна.