Рыцарь ещё летел вперёд, поэтому, даже потеряв меч, он наклонился к Тролу и тогда получил следующий удар, колющий, выше кирасы, в горло. Он упал на круп своего коня, обливаясь кровью, жизнь ещё не оставила его, но он должен был умереть очень скоро.
Трол повернулся к Арбогасту, тот был ещё жив. Его губы скривились от боли, глаза закатились так, что не видно было радужки, но он сделал пальцами один слабый жест… Это был приказ, какой для соблюдения тишины отдают офицеры своим солдатам — вперёд!
А потом Арбогаст умер и стал валиться на землю. И Трол уже не мог ему помочь. Он развернул коня, который испуганно ржал, но всё ещё слушался поводьев, и рванулся в образовавшийся просвет, за спинами всё ещё убегающих имперцев, которым не удалось за время этого поединка проскакать и десятка шагов.
Трол вырвался, срубив короткими атаками сбоку и сзади ещё почти десяток бойцов. Он никогда не сумел бы так легко пройти всех этих людей, если бы не тот магический удар, который опрокинул в большей степени имперцев, не причинив северянам, успевшим оказаться в лощине, никакого вреда…
Он почти вылетел из массы конников, когда его заметили, снова попытались остановить, но теперь он не сражался. Он просто обходил противника, а тех, кто был слишком настойчив, сбивал встречным ударом меча…
Солнце коснулось края горизонта, когда он вдруг понял, что все имперцы остались сзади. Они, разумеется, висели за его спиной, как тёмная, мрачная, смертельно опасная туча, но они остались позади. А его конь, взбодрённый настоями и заклинаниями Ибраила, уходил от погони всё вернее, несмотря на утреннюю и дневную скачку, несмотря на бой.
К тому же скоро должна была наступить темнота. И способность видеть должна была остаться только у считанных преследователей… А этого Трол не опасался, он понимал, что сумеет выстоять, может быть, против десятка-другого догнавших его всадников, особенно если они навалятся не все разом, а последовательно, как и бывает в погоне.
Он уже отошёл от наваждения боя до такой степени, что каждый скачок его коня отзывался болью в вывихнутой и сломанной руке. Поэтому он попытался вправить её на скаку, и это ему удалось. Но вот сломанные края кости ему удалось лишь немного сблизить, вместе они почему-то не соединялись. К тому же это было ещё и очень больно, такой боли Трол не испытывал уже давно, со времён тренировок болью, которые проводил Учитель.
Поэтому он подвязал руку как можно плотнее к груди и попытался скакать ещё быстрее. К счастью, это удалось. А сразу после того, как наступила ночь, он попробовал магически прощупать пространство и понять, где находится Ибраил с Роватом и братьями. Удалось ли им тоже вырваться?
Глава 9
Трол нёсся по ровной как стол ковыльной степи, словно одеревеневший. Рядом с ним не было больше ни Арбогаста, ни Черепа. А его конь, которому он так и не удосужился пока дать имя, выбрасывал ноги, как механическая машина, но никак не создание из плоти и крови.
Сначала, в первое время этой скачки, Трол прислушивался к биению сердца своего скакуна, к его шумному дыханию, топоту его мощных ног по земле. Но так и не нашёл признаков усталости. Это было что-то невероятное — так скакать, иметь такую выносливость и настолько превосходить скакунов из войска Империи. А ведь они тоже выбирали для своих конников только самых сильных лошадей и вкладывали в них немалую толику магии, чтобы они не подводили при таких вот погонях.
И всё-таки Ибраил знал что-то такое, что позволило ему обыграть имперцев хотя бы в этом сражении лошадиной силы, в соревновании на скорость, в борьбе животной воли и выносливости. Видимо, лениво размышлял Трол, стараясь всё-таки не спать, сила Ибраила заключена в его понимании жизни, в его умении эту жизнь спасать и использовать… Ведь даже первичные опыты над червоцветом, к какому бы результату потом это ни привело, были связаны с жизнью, со способностью ткани и органов разных существ не просто слиться в единый организм, но и получить не виданный ранее эффект…
Трол стряхнул с себя дрёму, когда почувствовал уже недалеко, милях в трёх, во тьме, несколько всадников. Он попытался обострить своё дально-слышание. Учитель его за такое упражнение отнюдь не похвалил бы, но он понял — это были имперцы, поднятые по тревоге в одном из окружающих Архенах гарнизонов. Он ещё некоторое время колебался, чтобы понять, не может ли это быть какая-то слишком уж изощрённая маскировка Ибраила, но потом решил не рисковать. И обошёл этот разъезд по широкой, как взмах тяжёлым мечом, дуге.