– Подковать конь надо, – невнятно заметил Бенедикт. После сна ему сильно полегчало, и теперь он, устроившись на корнях толстой придорожной липы, набивал рот хлебом и сыром. – Из города выскочить сломья голова. Как стоять в коньюшне некованый, так и погнали.
– Прости, Фердинанд, – вздохнула Арлетта, – потерпи до первой кузни.
– Там вперьеди якобьи свет, – заметил Бенедикт, разглядывая яркое пятно, призывно сверкавшее между рядами толстых стволов, – дорога есть антре в поле. А поле это есть деревнья близко.
– Ага, – Арлетта вытянулась в струнку, принюхиваясь, – и кузня там.
– Откуда знать?
– Дымом пахнет.
– У селенья всегда дым пахнет.
– То не такой дым. Железом пахнет и ещё чем-то едучим.
Чтоб Фердинанд понапрасну не мучился, повозку решили пока припрятать. Бенедикт отыскал тропиночку, отходившую от дороги к высокому берегу какой-то речки. Речка, тёмная, лесная, медленно утекала в Либаву, качая подмытые корни деревьев, водяную траву, жёсткий стрелолист. Фердинанд прошёл по тропиночке как по ниточке, ни сучка не поломал. Повозку поставили в тени на диво пышных рябин. На маленькой полянке над рекой осталось ещё место для костра и довольно развалившегося на травке Фиделио.
Коня распрягли, и тут вышла заминка. Фердинанд наотрез отказался отправляться к кузнецу без Арлетты. Жёсткий запах жжёного железа он тоже почуял и, конечно, догадывался, что будет дальше. Кузнеца с его орудиями старый конь не боялся, притерпелся за свою долгую жизнь, но желал, чтобы хозяйка всячески успокаивала, трепала по шее, дула в нос, нежно держала согнутую ногу. Бенедикт ругался, но вполсилы. Понимал, Фердинанда не переспоришь.
– Штаны, – приказал он Арлетте. Арлетта поморщилась. Мужскую одежду, совсем ветхую, оставшуюся от Альфа, она не очень любила. Альф работал с Бенедиктом на перше. Альф верхним, а Бенедикт нижним. Давным-давно, когда Катерина была жива, а Арлетта смотрела на белый свет ясными глазами. С перша Альф и сорвался. Росту он был небольшого, подворачивать рукава и штанины в последнее время почти не приходилось, но в штанах без юбки Арлетте было как-то неловко. Казалось, что все на неё смотрят. Впрочем, сейчас не время капризничать. Ищут-то небось, если ищут, не парня, а как раз девку. Волосы, хоть и короткие, пришлось спрятать под войлочной мужской шляпой. Жарко и неудобно.
Сторожить повозку оставили Фиделио. Привязали для надёжности, чтоб не сбежал. Фиделио обиделся, но Арлетта знала – простит.
Жалея Фердинанда, Бенедикт повёл его в поводу.
Кузня стояла не так уж далеко, за околицей довольно большой деревни, как положено, у перекрёста. Место удобное и для кузнеца выгодное.
Под звяканье и стук молоточка по подковным гвоздям Арлетта утешала Фердинанда, который старательно делал вид, что жутко испуган. Кряхтя от натуги, держала на коленке могучее копыто, уговаривала и улещивала. Фердинанд благосклонно внимал. Кузнец и его подмастерье потешались над ними, не скрываясь. Ржали, как кони. Известное дело, с кем поведёшься, от того и наберёшься. Арлетте очень хотелось отплатить за обиду, отхлестать наглецов горячими словами, но она смолчала. Не в первый раз такое терпеть. Не в первый и не в последний.
Тем временем Бенедикт разговорился с какими-то мужиками, желавшими заполучить для колёс своей телеги железные ободья. Постыдная профессия на лбу у него написана не была, и потому отвечали ему охотно. Поначалу речь шла о том, не видали ли кого чужого, не донимают ли стражники, нет ли разбойников, не ищут ли каких беглых. Разбойники, конечно, имелись, и беглых ловили вовсю, да только всё больше здоровых парней с разнообразным набором примет в виде шрамов и прочих увечий. Шустрыми худосочными девицами никто пока не интересовался.
Успокоившись на этот счёт, Бенедикт охотно поддержал разговор о скверных дорогах, которые того гляди заставят чинить самих мужиков. Так оно раньше бывало, но ведь тогда почти у каждого лошади справные были, а теперь… Не на спине же битый камень таскать. После этого разговор свернул на лошадей, и пошло, и пошло. Дело кончилось именно тем, чего боялась Арлетта.
– Вот что, ты аллон марширен к свой места, – сказал Бенедикт, – а мне тут ещё… э-э-э… надо.
– Не надо, – попробовала возразить Арлетта, – работать не сможешь.
– Благодаря тебья, – огрызнулся Бенедикт, – мы долго работать не смочь. Пока столица есть близко.
– Кончится тем, что ты меня уронишь, – попробовала последнее средство Арлетта.
– Никогда, – отрезал Бенедикт.
Это была правда. Во время работы он к спиртному не прикасался. Не пил даже пива. Но, бывало, бывало, раза два в год срывался. Вчера с горя начал, а теперь вот, ясное дело, продолжить надо. Как на грех, деньги у него при себе. После расплаты с кузнецом кое-что осталось.