Глава V
Я подошёл к грузовику посмотреть, что случилось. Вокруг уже успели столпиться множество людей; некоторые из них - преимущественно женщины - кричали, а кто-то плакал. Кого-то стошнило и они тут же отошли подальше, чтобы этого не видеть. Но я смотрел на это. Долго смотрел. Даша лежала на асфальте, её тело было перекошено. Я не видел её лица, но узнал по одежде, да и такой цвет волос, какой был у неё, не было ни у кого. Я ничего не понимал. Я не знал, что мне делать. Люди смотрели на меня, словно на врага всего народа, будто я её... будто я... её... убил... Хотя мне почему-то казалось, что Даша жива, просто ей очень больно. По крайней мере, хотелось в это верить. Но меня повергло в такой шок, что я был не в состоянии сообразить и предпринять хоть какие-то меры по её спасению, кроме как броситься к ней и попытаться увидеть её лицо. Пока двое мужиков из толпы не схватили меня под локти и не оттащили обратно, я успел сделать то, что взбрело мне в голову в ту секунду. Даша лежала на животе и лицо прикрывал лишь локон её волос. Я убрал его пальцем, но глаз я не увидел. Они были закрыты. Лишь спустя время, когда я вспоминал эти глаза, я подумал: «Неужели она действительно осознанно сделала это, понимая, что это будет стоить ей жизни, и в последнюю секунду закрыла глаза?». Меня ещё не один год мучил этот вопрос. Вопрос, на который я уже никогда не получу ответ... Я сидел на асфальте, словно вокруг никого и не было. Меня ничего не колышало. Приехала скорая, Дашу погрузили в карету. Я сказал, что родственник, и поехал вместе с ними. Закрыв уши руками и зажмурив глаза, я пытался ни о чём не думать и ничего не слышать, но всё, что мне нужно было услышать, я услышал. Надежды о том, что медики будут пытаться её спасти, тут же обломались, когда из уст одного из них донеслась фраза: «Запишите время смерти». Тогда, сквозь мои плотно сомкнутые веки стали просачиваться слёзы. Я начал приходить в себя и целиком осознавать суть произошедшего. Машина слишком сильно покалечила Дашу. Ей травмы и жизнь в тот момент были антонимами... Прошла неделя. Не хочу рассказывать вам о похоронах подробно. Пришло достаточно много людей и только своих ровесников я насчитал человек пятьдесят. На отпевании мне стало легче. Я считал, что весь тот заученный текст молитвы, что батюшка читал уже, наверное, раз третий за день, не имел никакого смысла, но та церковная атмосфера подарила мне настроение на раздумье. А в раздумьях - в полной прострации - я провёл весь следующий месяц. Помню буквально каждый день, потому что они друг от друга ничем не отличались. Лёжа на диване сутками напролёт, я детально изучал серый потрескавшийся потолок своей съёмной квартиры. Мой мозг не давал мне и подумать про сон. Он был загружен на триста процентов, словно пытается решить все проблемы человечества за раз, и в то же время понять и разгадать все загадки этого странного, несправедливого мира. Но у него это не получалось. Я не думал ни о чём и ни о ком, кроме Даши. Мне хотелось понять, зачем и почему. Что было у неё в голове, когда она увидела, что на меня, погружённого целиком в музыку, несётся грузовик? Какая сила двигала ею в тот момент, когда она решила помчаться и, рискуя своей жизнью, прыгнуть под колёса, лишь бы высвободить меня из цепких лап смерти? Вдруг это было простое геройство, которое заиграло в её крови в ту минуту? Или же силы любви не позволили ей стоять на месте, наблюдая за тем, как меня вот-вот собьёт пятитонный «ЗИЛ»? Каждую минуту в моей голове появлялась новая версия мотивов Даши для её последнего поступка, но все они не имели ни малейшего смысла, потому что меня интересовал лишь ответ, которого я уже никогда не получу. Я даже не пытался вспомнить какие-нибудь приятные моменты с ней. Для меня всё в этом мире потеряло смысл на этот месяц. Начало лета я хорошо запомнил звонком мамы. Она кричала на меня так, словно на мои плечи возложили судьбу семьи, а я её, увы, испортил. Меня исключили из академии из-за неявки ни на один из экзаменов. Из администрации позвонили родителям и поставили перед фактом. То, к чему я так стремился, оборвалось из-за моей невнимательности. Я потерял всё. Уверен, вернись я домой, меня бы не пустили. Да, вы наверное спросите, знала ли мама про Дашу? Она была уверена, что именно из-за неё я бросил учёбу. Нет, так, по сути, и было, но она мыслила иначе. Маме казалось, что я так погряз в любви, что образование ушло на второй план. Если бы. Для меня всё на свете ушло на второй план. Вся моя жизнь ушла на второй план. Но впереди была пустота...