— Сейчас и впредь отвечайте моей бывшей жене, — спокойно ответил Танечке Андрей, — что я разведен с нею и все наши дальнейшие сношения будут осуществляться через адвокатов.
Танечка ойкнула и пошла выполнять приказ шефа.
— Я так и думал! — сказал умный Гольдблюм. — Но вы знаете… Я вам просто как мужчина мужчине скажу: ваша жена — очень красивая женщина, исключительно! Думаю, после развода она недолго останется одинокой и безутешной.
Андрей равнодушно кивнул.
— Бог в помощь. Я не кровожаден, пусть себе живет в свое удовольствие.
— Так что, работаем третий вариант? — спохватился Гольдблюм, выйдя из задумчивости и размышлений о красоте Алисы. — Жалко девочку. И, кроме того, крошка не так безобидна, какой кажется. У нее острые коготки и острые зубки…
Андрей смягчился.
— Да, вы правы. Пусть будет второй вариант. Я оставлю ей загородный дом, драгоценности, меха и все, что на ее личном счету. Лет на пять ей хватит, потом как-нибудь пристроится… А мебель и картины пусть вернет, проследите за этим. Ни о каких детях не может быть и речи!
Гольдблюм покачал головой.
— Как, оказывается, хорошо мы жили раньше! Разводились редко, делить было нечего: один холодильник, один телевизор, трое детей! Попробуй, раздели… А теперь… — Он махнул рукой. — Я сделаю все, что в моих силах, и буду держать вас в курсе.
Гольдблюм давно ушел, а Андрей сидел, задумавшись. Он пытался честно ответить себе не вопрос: чего же он хочет на самом деле? Он вспоминал Алису: ее глаза, смех, чудесные зубы, запах ее волос и все ее роскошное волнующее тело… И, как ни странно, ничего не чувствовал. На душе было пусто и холодно, будто он листал старый номер “Плейбоя”, скользил равнодушным взором по глянцевым отретушированным фотографиям длинноногих красоток. И вдруг его осенило: это и был идеал Алисы. Вот к чему она стремилась! Тот же неестественно-ровный загар, те же вытравленные до платиновой белизны волосы, голливудская улыбка, демонстрирующая все зубы, зазывные позы и томные взгляды. Алиса. Алиса. Теперь это имя для него ничего не значило. Пустой звук. Он освободился от ее чар, а Гольдблюм поможет оформить эту свободу юридически.
Андрей машинально нажал на выключатель настольной лампы. И что-то увидел, даже не увидел, а почувствовал слабое свечение в кромешной темноте. Выключил. Опять включил. Нет, ему не показалось, глаза действительно реагировали на свет. Всего четыре инъекции препарата — и никаких побочных эффектов после того первого раза. Значит, есть надежда! Значит, я еще жив, подумал Андрей, я им всем еще покажу… Что там Гольдблюм сказал про Алису? Что у нее острые зубки? Андрей прищурился и усмехнулся. Да что она может?
Но Андрей недооценивал решимость Алисы сохранить свой гибнущий брак любой ценой. Раз не вышло развода на ее условиях, придется жить на условиях мужа. По своему специфическому жизненному опыту Алиса знала точно: раз он не хочет возвращаться в лоно семьи, значит, появилась другая женщина. Как вести себя в таких случаях, Алиса тоже знала.
Она тщательно продумала план своих действий. Еще большее внимание уделила макияжу и одежде: надо было сразить эту жалкую интриганку, вздумавшую отнять у нее законного мужа.
И надо сказать, что явление Алисы в лаборатории было подобно шаровой молнии. Она пинком распахнула дверь, шурша шелками и звеня браслетами. Из-под черной шляпы с огромными полями струились платиновые локоны, туфельки из кожи страуса были украшены стразами. Шлейф ее духов тянулся за ней по всему коридору и ворвался в лабораторию. Мышки заволновались, Васька чихнул.
Алиса обвела лабораторию зорким взглядом. Странные люди в зеленых халатах и одинаковых шапочках возились у клеток и за столами. Трудно было сразу сообразить, кто из них мужчина, а кто женщина. Но Алиса не смутилась.
— Позовите Веру, заведующую лабораторией! — потребовала она капризно-требовательным голоском, не допускающим не только возражений, но даже и неторопливости при выполнении ее требований.
— А чего ее звать? — удивился Васька. — Вот она, перед вами стоит.
Вера сделала шаг вперед, сняла марлевую маску и приветливо спросила:
— Вы ко мне?
Алиса смерила ее с головы до пят изучающим взглядом и горько расхохоталась:
— Все понятно. Если бы мой муж не был слеп, тебе бы сроду не удалось его поймать. Ка-акое убо-ожество!
Вера попятилась, наткнулась на столик, с которого со звоном посыпались инструменты. Алиса шагнула за ней, словно преследуя, загоняя в угол, и с ее пухлых, ярко накрашенных губ без усилия слетали злые, ядовитые слова.