— Подлость какая! Окрутила слепого! Черная твоя душа!
Вера, ошеломленная этим натиском, потоком упреков и оскорблений, так растерялась, что начала заикаться.
— К-кто вы т-такая? Я в-вас первый раз в-вижу!
Алиса высокомерно усмехнулась и топнула звонким каблучком.
— Я его жена, понимаешь?! — рявкнула она. — Законная! А ты, дешевка, молчи. Пока я еще добрая и хочу это дело миром уладить, без особого шума. Значит, так: вернешь все деньги, все подарки, которые он тебе сделал, и чтоб я о тебе больше не слышала!
Вера залилась жарким багровым румянцем, тяжело задышала и закрыла лицо руками.
— Какие деньги, какие подарки? Я вам сейчас всю объясню, — стараясь сохранить спокойствие и придать твердость дрожащему голосу, произнесла Вера.
Но Алиса издала победный вопль.
— А это что?! — Она указала на кольцо. — Что у тебя на руке? Не подарок моего мужа? Я знаю этого ювелира, он мне все рассказал…
Вера лихорадочно сорвала кольцо и бросила Алисе под ноги. Та ловко подхватила его и сунула в сумочку.
— Ну, а где остальное? Серьги, браслет? Где весь гарнитур?
— Какие серьги? У меня даже уши не проколоты… — в отчаянии, словно оправдываясь, пробормотала Вера. — Я врач, я лечу Андрея Владимировича!
— Видала я таких врачих, — цинично усмехнулась Алиса. — Халатики-то ваши хорошо приспособлены для быстрого секса!
И тут между Алисой и Верой втиснулся Васька. Двумя пальцами он держал за хвост белую мышку, которая извивалась и пыталась укусить его за грязный палец.
— Вера Станиславовна, — сладким голосом сказал Васька, глядя при этом почему-то на Алису, — не помню, чем был заражен номер пятый — чумой или спидом? Табличка с клетки слетела…
Алиса увидела на мышиной спине цифру 5, выведенную зеленым фломастером. Алиса вздрогнула и отступила.
— И вот я думаю, — тараторил Васька, — придется мыша убить, потому что теперь никто точно не знает, чем он заражен и от чего лечить, ведь все ж-таки чума — это одно, а спид — это совсем другое… — Пальцы его разжались, и мышка упала на страусиную туфельку Алисы.
Такого визга институт еще не слышал за все время своего существования. Алиса подпрыгнула на полметра, а мышь вцепилась в мягкую страусиную кожу. Алиса сбросила туфельку и, хромая, помчалась к выходу.
В коридоре захлопали двери, послышались голоса:
— Что случилось? Зарплату дают? Опять сокращение?
Вера села на стул, заботливо пододвинутый Васькой. Сотрудники вернулись к своим прямым обязанностям, делая вид, что ничего не произошло. Кто-то повернул на радиоприемнике регулятор громкости, и радио запело хриплым голосом.
В дверь бочком протиснулся шофер Алисы и мягко попросил, тревожно поглядывая себе под ноги и явно не собираясь ступить хоть шаг за порог:
— Братва, обувь верните! Тут моя хозяйка у вас забыла…
Васька ногой отшвырнул в его сторону страусиный башмачок, который, к сожалению, слабонервный номер пятый уже успел обгадить. Скривясь, шофер взял туфельку за каблук и унес.
Долго еще витал в лаборатории запах Алисиных духов. Мыши волновались, кошки чихали.
Андрей, как всегда, позвонил Вере с работы сообщить, что он уже выезжает. В сущности, это было не обязательно. Вера ждала его каждый вечер к пяти, и Андрей знал, что она ждет. Но ему нравился сам ритуал: позвонить, услышать ее голос и заранее настроиться на приятную волну ожидания, с некоторых пор составляющего неотъемлемую часть его жизни.
На этот раз Вера повела себя странно: услышав его голос, вскрикнула и бросила трубку. Андрей почуял неладное и решил немедленно ехать в институт.
А Вера металась, не зная, как поступить. Оскорбленная гордость, женское самолюбие боролись с долгом врача. В итоге она малодушно сбежала, оставив все хозяйство на Ваську.
Он встретил Андрея своими обычными шуточками-прибауточками.
— Веру Станиславовну срочно вызвали к директору, я за нее. Присаживайтесь и не волнуйтесь. Я тоже умею уколы делать. Все-таки в морге летом подрабатывал… Да вы не дергайтесь, Андрей Владимирович! Я и институт закончил, и аспирантуру. Это я временно на ставке лаборанта сижу. Дефицит времени и денег не позволяет заняться кандидатской, — болтал он, ловко набирая вакцину в шприц, протирая спиртом место укола. — Давайте-ка мы на другую руку перейдем, а то здесь уже густенько. Чтобы инфильтратика не было. Поищем, как говорят французы, свежего места на подушке!
Андрей понял: случилось что-то очень нехорошее. Не было обычного веселого шума, разговоров, даже мыши не пищали. В последнее время у Андрея появилась особая чуткость: он чувствовал настроение окружающих без слов, как бы ощущал общую атмосферу…