Вера покраснела.
— Ну-у… я потом… одна…
— А спинку потереть? — спросил Андрей серьезно.
Вера покраснела еще гуще. Андрея это всегда ужасно забавляло — ее смущение, ее растерянный взгляд и пылающие щеки.
— Ладно, пойду один. — Он горестно вздохнул по поводу своего одиночества. — Но думать буду о тебе… о твоих нежных руках… — Он вдруг притянул ее к себе, поцеловал долгим страстным поцелуем, тяжело задышал и сказал изменившимся, хрипловатым голосом: — Мы женаты уже два месяца, я достаточно хорошо знаю всю тебя, но почему-то только ночью имею право проявлять свои познания… Кстати, в Москве уже ночь.
Вера выскользнула из его объятий и направилась из гостиной в кабинет. Андрей вздохнул и пошел в ванную.
Когда он вернулся, Вера сидела в кабинете за огромным письменным столом, на котором были разложены словари, справочники, слайды, и быстро писала что-то своим четким круглым почерком отличницы.
— Что такое? — удивился Андрей.
— Доклад, — коротко ответила Вера.
Андрей не понял:
— Что доклад? С ним все в порядке. Я же читал и одобрил. Ничего не меняй!
Вера задумчиво посмотрела мимо него.
— Не отвлекай, пожалуйста. Понимаешь, я только сейчас просмотрела английский перевод… Ведь хотела я сама переводить! А ты — “профессионалы, профессионалы!” Твои профессионалы хорошо знают язык, но совсем не разбираются в вирусологии. Вот посмотри, — она ткнула пальцем в страницу доклада, — это же полная ахинея!
Андрей вздохнул:
— Вера! Мы же собирались пообедать, я заказал столик…
— Иди, — рассеянно откликнулась Вера, — а мне принеси пару бутербродов и бутылку пепси.
— Вера! — сурово сказал Андрей. — Теперь у тебя есть свекровь!
— Я знаю, — отозвалась Вера, не поднимая головы.
Андрей отнял у нее авторучку и принялся складывать рассыпанные листы в аккуратную стопку, выговаривая при этом строгим менторским тоном:
— Так вот, твоя свекровь велела тебе раз в день есть горячее. А вы с Васькой, я ведь знаю, мышей кормите обедом из трех блюд, а сами сухомятку мнете. У вас в лаборатории даже ложек нет, одни пинцеты, я видел.
Вера мученически закатила глаза.
— Опять! Тиран! Ну, хорошо, пошли, только быстрее… Надо Ваське позвонить, пусть тоже спускается.
Андрей посмотрел на нее веселыми глазами.
— Не надо ему звонить, Вера. У него свои планы, своя молодая жизнь. Первый раз парень за границей, оставь его в покое.
Он взял Веру под руку и почти силой повел в ресторан. Вера захватила с собой словарик и, пока Андрей делал заказ, изучала его. Андрей выхватил книгу у нее из рук и спрятал в карман.
— Все будет хорошо. Не волнуйся!
Вера нервно схватила бокал и залпом выпила содержимое. Андрей с интересом наблюдал за ней.
— Ну как?
Вера пожала плечами:
— Ничего. Кисленькое.
Андрей искренне расхохотался. Похоже, он был в восторге.
— И это все, что ты думаешь о “Шато-Марто” восемьдесят второго года? Восемьсот долларов за бутылку.
Вера проговорила, словно оправдываясь:
— Просто пить очень хотелось. — И рассердилась: — Андрей! Ты так и будешь швыряться деньгами? Как мальчишка! Мы женаты два месяца, и все это время ни сна, ни отдыха я не знаю от твоих сюрпризов. Ты не устаешь поражать меня всякими “Шато-Мортами”. Я прекрасно понимаю, что ты смеешься надо мной. Зачем ты покупаешь самые дорогие вещи?
Андрей добродушно объяснил:
— Потому что они самые лучшие… Но ты не отчаивайся, я уже заразился твоим аскетизмом. Видишь, даже не заставил тебя переодеться.
Вера огляделась и с ужасом увидела дам в роскошных туалетах, изысканно причесанных, умело накрашенных, сверкающих бриллиантами… Вера в простеньком сарафанчике, с хвостиком, в пыльных босоножках почувствовала себя неуютно.
Глаза Андрея смеялись, но говорил он серьезно, убедительно:
— За что я люблю тебя, Верусь? За простоту и демократичность! Никакой показухи.
Вера смутилась и поджала ноги.
— Андрей, завтра я буду в форме, не беспокойся.
И принялась быстро уничтожать изысканные деликатесы, не замечая ни запаха, ни дивного вкуса. Через пятнадцать минут она бросила салфетку на стол.
— Все!
Андрей захохотал.
— Как в пионерлагере! Труба зовет! Ну, беги, беги, я все-таки допью “Шато-Марто”. В одиночестве. Не пропадать же добру…
— Лучше бы нищим деньги отдал, — сурово молвила Вера.
Андрей улыбнулся и стал смаковать “кисленькое” “Шато-Марто”, глядя ей вслед, как она стремительно пронеслась через зал, размахивая словариком. И не было женщины прекраснее ее в этом огромном зале. Да и во всем мире — не было. Теперь он хорошо видел разницу: среди этих расфуфыренных “Алис” в шелках и бриллиантах она казалась ему тоненьким подснежником среди хищных росянок[1].