Стало уже темнеть, есть хотелось, но Филипп терпел. Ситуация не менялась. Зря, конечно, надо было воспользоваться паузой и перехватить чего-нибудь, а теперь уже поздно.
Первыми снова появились те двое из «мерина» и джипа. И так же, кивками, простились и сели в машины. А потом потянулись остальные. Наконец, когда Филя решил было, что каким-то совершенно непонятным образом проглядел своих подопечных, те появились.
Выглядели они так же, как и днем, бодренькими, свежими. Молодость, конечно, с завистью подумал Филя. А что он, в самом деле, был разве уверен, что появятся истасканные, заморенные и загнанные лошади, типа тех, кого пристреливают за ненадобностью?
Филипп уже собрался трогаться, когда из второго подъезда выскочил быстренький такой мужичок невысокого роста, кажется, он был одним из «гостей». Тот кинулся к своей машине и вырулил за девицами, чуть приотстав от них. Ситуация становилась интересной.
В «тойоте» молчали: как уселись и тронулись, так и не произнесли ни слова. Мужичок не отставал, но и не перегонял «японку», а Филя решил, что самое время связаться с Севой. Положение обрисовал, что называется, на пальцах. «Хвост» мог «повиснуть» за любой из девиц. Значит, тем более необходима поддержка. И Сева сказал, что немедленно перезвонит Турецкому, так как тот ближе всех остальных к дому на Кутузовском, где и встретит Юлию. На всякий случай. Чтоб душа была спокойна. Но Филипп и не сильно волновался, его интересовал лишь маршрут. Но ехали они видимой только одному Филе Агееву кавалькадой явно в сторону Кутузовского. Как выскочили с Нижней Масловки на Беговую, так и стало ясно, что пойдут они по третьему кольцу. Но впереди, уже под Кутузовским проспектом, довольно запутанный выезд к дому Юлии, и там придется включить максимум внимания, о чем может не знать сидящий на «хвосте». Значит, либо отстанет, либо начнет суетиться, и тогда сразу станет ясно, что он именно «хвост», и ничто иное. Примитивненькая, конечно, проверочка, но она нужна.
Случилось так, как он и предвидел. Видно, заранее не знал «хвост» адреса Юлии, иначе приготовился бы к поворотам, но он оказался тем не менее опытным водителем — или хорошо знал эти транспортные развязки — и вышел точно за «тойотой», не оставив между той и собой ни одной машины. Так грамотные преследователи не делают, легко засветиться. Но, может быть, тот именно этого и хотел? Напугать? Предупредить?..
Юлия выскочила неожиданно не в направлении своего дома, а вывернула на проспект и понеслась обратно к центру. Вот тебе и на! Такой логики Филипп не понял. Ведь если надо обратно, к центру, легче было это сделать, вернувшись мимо Белорусского вокзала. Странный путь!.. Но Филипп оказался не прав. Юлия вскоре свернула в переулок направо, из него вырулила в следующий, — Агеев прочитал на светящемся табло «Можайский», — и, проехав примерно до середины, резко остановилась. «Хвост», не ожидавший такого маневра, проскочил далеко вперед и стал искать пустое место среди других припаркованных к тротуару почти впритык друг к дружке машин. А вот и огни погасил, устроился, значит.
Теперь Филе стало окончательно ясно и то, что тот — «хвост», и другое: почему они здесь и для чего именно таким путем мчалась Юлия. Он ведь уже решил, что Наташа и живет в том районе, где ее подхватила Юлия, по той причине, что в костюме подруги как-то на работу ходить не совсем, мягко выражаясь, принято. Учитывая даже и несколько снисходительный взгляд Агеева на современную молодежную моду. Вероятно, где-нибудь тут, поблизости, школа, в которой учились девочки, выросшие в одном районе. И его догадка снова подтвердилась.
— Ну ладно, подруга, приехали… — сказала первую фразу за все время Юлия. Это ее словцо: «подруга». — Давай переодевайся, постоим немного, а я покурю…
Хлопнула дверца, вышла голоногая, словно в одних трусиках, Наташа и пересела на заднее сиденье. Филипп сразу погасил огни, и в неярко освещенном переулке, да еще под сенью высоких деревьев, его машина не отличалась от других. Но, слушая разговор, Филя внимательно наблюдал за поведением «хвоста». Интересно, кого из двух девушек он «пас»?
— И что скажешь? — Это был более низкий голос Юлии. — Ты чего-то вообще сегодня молчишь?
Филя улыбнулся, вспомнив их птичий щебет в начале пути. Да, натуральные попугайчики!
— Да, понимаешь, противно, ты, конечно, права была. Поэтому все у нас и закончилось разговорами. Ну, покурили немножко. Он решил, что партия сыграна, ручонками потянулся. А я, естественно, только предупредила, что дальнейшее знакомство не исключено. Мол, неплохо бы еще разок-другой встретиться, сходить куда-нибудь, в клуб там какой-нибудь крутой… А он достал пачку — понимаешь? — вот такущую пачку денег и стал по коленке своей стучать! Как собаку приманивать.
— И ты его послала, — с утверждением сказала Юлия.
— Ну… мягко, конечно.
— Ага, я — не такая, я — на рупь дороже! Это ты хочешь сказать? — Филе послышались издевательские интонации.
— А ты, кажется, переживаешь? — наивным голоском маленькой девочки спросила Наташа. — Уж не твоего ли я кавалера попыталась увести с пути истинного? — Снова возникла пауза, потом шуршанье, визг молнии, и, наконец, та же Наташа произнесла: — Не пугайся и не сердись, отдаю обратно, раз он так тебе нужен. Но, на всякий случай, ложась к нему в кровать, вспоминай иногда о Роберте.
— Сучка ты все-таки, Натка! — воскликнула Юлия. — Да этот Гриша пообещал мне в прошлый раз, что даст денег на памятник. К тому, что мы уже собрали, будет прилично, Степа говорил, что тогда ему хватит.
— Слушай, ну что вы все как заговоренные?! Разве у Марика своей семьи не было? Его что, с помойки забрали? Или, может, он мало зарабатывал? Да там, у них, на десять памятников хватит! И вообще, это дело семейное. Нет, не понимаю я вас, фанатов… Больные, что ли? Так идите к нам, в стационар. На червонец в день, сразу мозги на место встанут. Не понимаю…