— Я не такой, каким ты меня представляешь.
— Это не важно, — парень опустил её руки вниз и решил сам сделать это. Лучше он, чем она. Из-за него всё началось, ему и расхлёбывать это рйет, то есть, дерьмо. Развязал Око свой крепкий узел на затылки девушки, аккуратно снял повязку с глаз. Что она увидит в этом месте? С кем она всё это время взаимодействовала? С кем общалась постоянно? И что эта за собака, которая всё время к ней приставала? Что за чудные коридоры, которые она проходила и… Что за существо, что так трепетно относиться к ней? Так заботилось? Которому пришлось доверится на целый месяц? Парень даже надел свою маску, чтобы видеть всё в цвете. Её синие, как океан, глаза распахнулись. Потом проморгались, что даже одна из ресниц упала на щеку, а следом, они изумлённо и напугано смотрели прямо на Око. Он не хотел ждать, сразу снял маску и ждал, ждал когда же она побежит с криками о чудовище.
— Ну? — не вытерпел Яутжа этого неловкого молчания, что так сильно давило на виски.
— Ну… — неуверенно прозвучала она и опустила взгляд, разглядывая руки.
— Самка что-нибудь видит?
— Нет, — ответ её, как ударившая молния по кораблю, заставила потеть холодны потом бедного Науда.
— Как? Не видишь?! Почему?! — беспокойно прострекотал он с рыком. Он что-то сделал не так?! Лечение совсем не помогло?! Почему это произошло?! Он лишил зрения Уманку… Перечеркнул её жизнь…
— Смутно вижу, — наконец ответила она, поднимая глаза, — Я вижу свет, твой силуэт и цвета… А так, словно у меня плохое зрение, — сказала она неуверенно.
— Лекарство не помогло? — виновато прострекотал он, опуская голову ниже, чтобы смотреть на неё снизу верх — скорее, движение провинившийся собаки.
— О-о-о! — воскликнула она, глаза её широко открылись, — Вспомнила что говорил мне доктор Клен!
— Кто?
— Не важно. Он сказал, что после лечения, у меня будет такое зрение плохое ещё некоторое время, надо продолжать капать! Ну-ка дай-дай, сделай! — она потянула свою маленькую руку к нему, но теперь она смотрела точно на него. Око понял о чём она, потянулся за бутылочкой, которой она капает всегда глаза.
— Самец сам, — убрал он её руки, и уже с профессиональностью прокапал три капли в каждый её глаз. Она проморгалась.
— Ну, будем ждать!
— Чего самка так радуется? — спросил он сердито, ведь она ещё ничего не видит!
— А чего грустить? Да, ещё ничего не вижу, но зато эти бинты убраны и я могу видеть твой силуэт и цвета! Я теперь более менее могу ориентироваться! — воскликнула она и быстро встала на ноги, — Вставай! — зачем ей надо чтобы он встал, Око не знал, и всё же выполнил прихоть самки, — Ого-го-го! — она смотрела на него снизу верх, высоко задрав голову, — Нифига ты высокий и большой…
— Простой.
— Для меня нет. Господи, да ты великан! — Яутжа поддаваясь своему свойственному характеру, сделал грудь колесом, гордо поднимая голову, как лев. Самка хвалит, приятно на душе… — С таким не страшно выйти в свет! — она немного попятилась назад.
— Пока самка не видит, Эм-м-ма никуда не уйдёт, — пробурчал он.
— Ну-у-у, Око! Не вечно же мне сидеть тут!
— Нет — значит нет.
— Око-о-о-о! — взмолилась она и как тут противостоять этим невинным, синим глазкам? «Нет!» — крикнул он себе, отдергивая от щенячих глаз Уманки. «Нет!» — снова приказал он себе прекратить смотреть в них, но они так молили её, так молили!
— Ну по-жа-а-алуйста-а-а-а.
— Нет, — грубо ответил он, и девушка не собиралась сдаваться великану.
— А если кто-то забредёт отсюда?
— Не забредёт.
— А если тебя убьют?
— И что, что убьют?
— Я останусь одна здесь, — промурчала она невинно. Эмма и не думала что эти слова возымеют эффект. Око замолчал, замер в оцепенении. Почему об этом он подумал только сейчас? Он понимал, что если убьют его, то ладно, всё равно, Науды всегда умирают на поле боя, но… Теперь то у него есть зачем возвращаться назад, живым. Теперь он только должен, он просто обязан вернутся назад! Ведь худшей смерти, чем умереть голодным и слепым, ничего нет! И такова будет уготована судьба Уманки, если он встретится с опасностью, которую не сможет преодолеть. «Нет, лучше умрёт со мной, чем одна и без меня, в страхе и голоде» — утвердил он для себя, ведь подобная смерть ждала и его собак, — Око?
— Самка идёт с самцом.
— О, не долго пришлось уговаривать.
— Это самец принял такое решение, — девушка улыбнулась от умиления.
— Да-да. О, великий самец, принял лучшее решение! — восхвалила она, смеясь. Яутжа невольно поднял верхние мандибулы в улыбке. Ох… Как же прекрасен этот смех… Око потряс головой, смахивая эти мысли, и опустил жвалы, попутно щёлкнув ими. Он куда-то направился, оставляя самку позади, сама же Эмма осталась на месте, рассматривая комнату уже в цветах. Конечно, она видела всё только в нечётких чертах, и всё же, теперь она могла с уверенностью сказать: «Стена белая!», «Коридоры тёмные!», «Пол чёрный!», «Шкафчики серые!» и далее. Наконец, она могла видеть, пусть и смутно, где находится её лекарства, где кровать и куда идти в туалет.
— Туалет! — озвучила она мысль и прошла к коридору. Царила кромешная тьма, но она и так изначально тут была в темноте, поэтому найти туалет было не трудно. Ванная комната оказалась тоже в темноте, — Это что же получается… Око и так ничего не видел? — спросила она у себя. По идеи, просто Око не заморачивался со светом в этом отсеке. Для чего слепой свет? Вот и не тратил энергию. Сам он прекрасно видел в темноте. Хотя… На самом деле не в темноте видел, просто зрение Яутжей так утроено, видеть тепло. А маски только помогали направить правильный спектор, чтобы и цвета можно было различить, очертания лиц и прочего.
Сам Око ушёл за припасами. В подсобке находя уже заранее подготовленные вещи, как мед.сумочку, припасы (вода, еда, еда Эммы) — хотя по идеи ничего из этого брать было не обязательно, сторона «За края», точнее, другая сторона планеты, была насыщенна едой и водой, но кто знает, что Уманка сможет съесть, и чем сможет не отравиться и загнуться. На этот случай он взял с собой Ванессу, что неприветливо квакнула хозяину. Он погладил её, успокаивая, и положил в люльку-портфель, в которой и собирался понести ЗРЯЧУЮ Уманку.
Возвращаясь обратно к Эмме, он не нашёл в её комнате.
— Эм-м-ма, — прорычал он, и девушка выглянула из ванной комнаты.
— Погоди немного, нам же идти так далеко! Дай девушке сходить в душ.
— Ладно, — пробурчал он, неохотно сев на её кровать и которая ему неприятно скрипнула. Вес в двести килограмм, после пятидесяти показалось ложе слишком резким изменением. Положил и рядом Ванессу, что удобно уложилась на мягкой пастели.
— Возьми все мои лекарства! — прокричала Уманка с душа, и из-под звуков воды было не особо слышно, но для острого слуха Хищника это было не проблемой. Он недовольно стрекотал себе под нос, бурча типа: «Слишком наглая самка попалась» или «Вот сама всё и сделай», но всё равно выполнил прихоть, собирая медикаменты в мед.сумку, — Ещё одежду! — «Многого хочешь» — бурчал Око, не задумываясь как они сложены, просто запихивал в сумку одежду, что мог найти. Одни тряпки, как думал он, не лучше, если бы ходила голой? И самой удобно, и глазам Яутжа приятно. Больше ничего не просила наглая самка, поэтому он смиренно сел на кровать, думая о том, как пойдёт к Верховному Тет-а-тет. Какой путь безопаснее будет? Уманка вряд ли слепой сможет залезть на дерево, тогда придётся иди по земле. Какой путь будет проще для неё? Хотя он планировал её нести, но вдруг взбредет ей самой походить?
— Я всё! — объявила девушка, отвлекая от мыслей парня. Он посмотрел в эти непривычные, синее глаза, и даже смутился, но сам себе в этом не признался.
— Самец понесёт самку, когда выйдем из станции.
— Понесешь? — спросила Эмма с удивлением, представляя в голове картинку как: невеста на руках мужа или его типичное, мешок на плече. Последнее, как она подумала, больше походит.
— Иди сюда, — приказал он и поставил достаточно большую сумку перед собой. Девушка подошла, опустилась на колени и пощупала странно выглядящую, чёрную коробку. Нити крепкой ткани тесно прилегали друг другу, напоминая ткань как у простых рюкзаков или чемоданов. Заместо застёжки, были плотно пришитые проволокой к ткани железные пуговки. Сзади, на спинке, были широкие лямки, как раз для плечей великана-Око, — Залезешь? — решил он уточнить её удобство раньше, чем они выйдут.