— Эм-м-ма, — прозвучал голос спасителя от этой ситуации, и Око увидел Рай-рай, — Чего вам от неё надо?
— Ничего, уважаемый Арбитр, мы говорили, — сказали они, отлетая на небольшое расстояние, и на их глаза попался плечевой плазменный пистолет.
— Нечего к самке приставать, улетайте, — плазменный пистолет прицелился на их брюхи. В испуге, они улетели к его короблю, — Пошли, — приказал Око сердито, хватая её за руку. Эмма неспокойно сжала его руку, словно была виновна в чём-то и последовала за ним.
Наконец-то-ки! Они смогли выбраться уже из поднадоевшего рынка к стороне планеты! Собаки побежали вперед хозяина, проверяя окрестности или же начать для себя охоту на маленькую дичь. Око и Эмма прошли вперед, пока дорога не закончилась как раз у входа леса. Деревья напоминали больше всего грибы-мухоморы, но не были самими грибами. Ножки — стволы состояли из древесины, а ветки уходили верх, плотно прижавшись друг другу, что и создавала видимость ламелы шапки гриба. С высоты птичьего полёты можно заприметить интересную расцветку, как раз, как и у мухоморов. Основной цвет мягко-красный с белыми пятнами. Кстати, на ветках причудливых деревьев росли фрукты, чем-то напоминающие яблоки и груши с рыжими цветами.
Око остановился, начиналась неудобная дорога для слепой, с выглянувшими корнями деревьев, каменистой поверхностью, да и разнообразной маленькой живностью, совершенно не страшившиеся незваных гостей, которые ещё так и норовят спутаться под ногами.
— Останавливайся, — мягко сказал он, и снимая портфель, что он всё время с собой таскал, положил на землю, — Залезай, — приказал он. Эмма кивнула, и с помощью руки Око, смогла залезть внутрь и взять на грудь Ванессу, что до этого преспокойно спала на дне рюкзака. Сложив удобно по бокам все их припасы, сложила ноги.
— Я готова, — сказала она это как-то тихо и парень кивнул, уже прекращая замечать эту злую привычку за собой, и аккуратно надел портфель на спину, фиксируя ремнем на прессе. Он не стал закрывать его, потому что Эмме надо как-то дышать. Теперь, он мог выдохнуть свободно и пойти своей скоростью. Но пройдя совсем немного, стал задумываться, ведь всю дорогу Эмма не проронила и слова, а её так редко удаётся заставить замолчать.
— Что с самкой? — спросил он, о чём потом пожалеет.
— Ничего, — тихо ответила она, поглаживая мурлыкающую Ванессу в руках.
— Нет, не ничего. С самкой что-то не так. О чём Эм-м-ма говорила с ними?
— С кем?
— Самка прекрасно знает, о ком самец.
— Ничего, — Око немного потряс портфель, будто поправляя его.
— Говори.
— Они спросили, почему я с тобой.
— И что ответила?
— Питомец твой, — сказала она и притихла, словно ожидала отсчитывания, но Яутжа молчал. Хотел бы он похвалить её за то, что она не рассказала правды, и сказала, как оно могло выглядеть со стороны, и всё же… Он не хотел признавать её своим питомцем, во-первых потому, что она слабая для его обычных питомцев и была не полезна в охоте, точно не полезна… Во-вторых, ну куда ей в питомцы то? Только не разумным разрешено ступать за этот порог, а она как раз разумна, не быть ей питомцем. И в-третьих, наверное самое важное среди фактов, он не хотел, чтобы она была его питомцем, нет, никак не хотел. Она некто больше, чем просто питомец, даже не так, некто больше просто самки-Уманики, только пока не было понятно, кто именно больше…
— Ладно, — решил он согласиться, потому что пока сам не определился, кто она такая для него.
— Не злишься?
— За что?
— Что соврала?
— Нет.
— А если бы сказала правду?
— Им плевать на неё.
— Да?
— Да.
— Понятно, — девушка высунулась из портфеля смотря на мутный мир перед глазами. Теперь она понимала людей, что имели плохое зрение. Нельзя никак было посмотреть на невиданный мир в полной мере. Только отголоски цветов и очертаний. Становилось грустно, кто знает, сколько ещё она не сможет видеть нормально? Может, когда мир станет чётче во много раз, она уже снова будет жить в своём привычном мире. И от этого становилось ещё и тоскливо. Кому выпадает такая возможность, посмотреть на другие миры, которые блуждают в своих солнечных системах по космосу? Вот именно, возможно, вообще никому ещё не выпадала, а ей выпала, а она слепа… Не может увидеть удивительную, отличную от её планеты, природу. Не может рассмотреть примечательные, и странные для неё, растения. Не может глянуть на заботливого Око или на тех же собак. Теперь это давило на сердце до слёз. Как же жестоко с ней поступает порой судьба. Родителей лешила, чести лешила, глаз лешила, нового мира, тоже, лешила. «Подставляй другую щёку, если бьют по щеке» — почему-то снова вспомнила она того паренька, что делился на нетрезвую голову мудрыми мыслями о жизни.
Жизнь до и после…
Именно так поделилось её существование. До случившегося теракта на поезд, когда жила как все подростки! Отучилась от этой проклятой школы, совсем не хотела куда-то поступать, была такой открытой, имела парня, с которым желала улететь на другую сторону Земли, и жить с ним вместе, до гроба, до смерти… И после случившегося теракта на поезд, когда она потеряла своих родителей и узнала о жестокости людей. Она стала жить затворницей, получала пенсию по потери обоих кормильцев, училась на повара, хотя эта профессия была ей совсем не интересна. Перестала доверять людям, особенно мужчинам, что чем-то да напоминали ей того террориста, а по вечерам плакала и дрожала от панической атаки, запинывая себя в угол под кроватью от постоянного невыносимого страха.
Интересно стало, что панические атаки закончились, когда она оказалась на корабле. Да и новость о Око, что он Яутжа, и пусть тоже мужчина, она его не боялась, а доверяла. Хотя это доверие она сама зацепила за него, ведь слепой не так легко выжить в открытом космосе, а больше некому было.
Покачиваясь от быстрых шагов Око, она смотрела, как размытые деревья удаляются, тени странных веток нагоняли не страшную тьму. И еле различимые лучи солнца рябили на тропинке — ей было спокойно, и никогда ещё не было такого спокойствия в После жизни, никогда. Она понимала, что на другой планете с инопланетянином и должна была биться в истерике за несправедливость судьбы и боятся каждого шороха, но… Это не было. Просто не было. Всё было очень тихо, иногда слышен, или стрекот, или мурчание от Око и всё становилось безмятежно-приятным. Она словно на полянке весной, лежит на травке зелёной, а в ноги дует тёплый ветерок.
— Око, — обратилась она, оказываясь рядом с его головой, стараясь не трогать дреды, — А сколько мы туда идём?
— Два дня.
— Два дня, о-о-о, — удивилась она, — Путь будет долгий.
— Если бы шла вместе с самцом, дорога бы растянулась на неделю.
— Хорошо что несешь меня, точно не тяжело? — Яутжа усмехнулся.
— Нет, — задорно сказал он.
— Ладно, — она смотрела вперед, и наблюдая, как деревья быстро проходили мимо, Око действительно шёл быстро. Глянув под ноги, было высоко, но не страшно.
— Эм-м-ма, — после продолжительной паузы, окликнул он её.
— Да?
— Что страшного в возрасте самца? — девушка широко открыла глаза, совсем забыв этот разговор, который она отложила. Но раз Яутжа первый решил спросить, значит его затронула эта тема?
— Старый, — сморщила она носик, что лунные глаза Арбитра могли застать эту её новую физиономию.
— Молодой.
— Для меня, старый. Тебе же сто шестьдесят лет!
— И что?
— А мне двадцать пять.
— Маленькая.
— Это ты старый, а я молодая.
— Самца раса живёт долго, около трёхсот лет, — прострекотал он, и девушка не могла выдавить из себя звука удивления, лишь подняла брови и приоткрыла рот.
— Тогда молодой, — после переваривания информации, сказала она.
— Эм-м-ма молодая для своей расы. Ваша раса живёт только сто лет?
— Очень редко, — поправила она, — Иногда, если повезет, и доживёт до девяноста пяти, но это если долгожитель, — Око молчал, достаточно долго молчал, пока они шли. Эмма даже подумала, что на этом тема исчерпала в себе интерес и хотела вернутся назад к портфелю.