Про локти - да, они так измеряют расстояние. Кстати в старорусское время тоже была единица измерения - локоть. Это 45 см или половина английского ярда.
Пока пишу эту часть, да и в принципе сам фанфик, меня уже трижды посетило дежавю. Я словно писала это всё ранее… Уууу даже холодно стало от этого, хотя твёрдо уверена, что никогда не писала всё это! Да и про Яутжей ранее не знала! Странно…
========== «Тогда всё хорошо» ==========
— Око? — спросила девушка, ощутив знакомое присутствие. Такое бывает, когда ты слепая. Уже ориентируешься по ощущениям, запахам и слуху. Когда важный орган для получения информации отключен, мозг старается получать её от других источников. Яутжа быстро подошёл к ней, присел на корточки и посмотрел в её глаза, быстро высматривая в них хоть намёк на её болезнь или скорую смерть.
— Всё хорошо?! Ничего не болит?! Самка почему не сказала, что такая температура убьёт?! — стрекотал он громко, от него пахло сильно аммиаком, да и цвет его кожи прикрыла чёрная, уже высохшая на нём солнцем, кровь.
— Я тебе говорила! — крикнула она в ответ, — Надо было слушать!
— Надо было настаивать!
— До тебе хрен докажешь! Ты же у нас самец, такой важный и умный!
— Не умный и не важный! Самец ничего не знаю о вас, людях!
— С тобой живёт одна из них, можно же было поинтересоваться!
— Интересовался, вы выживаете при такой температуре!
— Только подготовленные люди, что ты хочешь от слабой меня?! — ругались они громко, что эхо вторило их словам в церкви. Верховный от большего удивления придерживал рот, дабы челюсть не упала на пол. Вот так вот, открыто и смело, ругаться со страшным Яутжей? Это уже начало какой-то шутки, пропитанной чёрным юмором. Святой уже точно осознавал — Уманка не простая, особенная для Арбитра. Ведь такой привязанности к ней у Науда просто не может быть! Не свойственно в их расе такое! А этот Яутжа… Остервенело ломает все стереотипы!
— Всё! Вопрос исчерпан! Нормально со мной всё! — крикнула она.
— Ладно! — подхватил он, глубоко вдохнул и опустил голову, — Самец боялся… Что самка умрёт, — у Эммы что-то ёкнуло в груди, хотелось обнять его, но слова Верховного о его гореме, заставляли остыть.
— Не умерла же, — буркнула она.
— И хорошо! Пойдём обратно только вечером. И будет двигаться только вечером, если надо, ночью тоже!
— Как хочешь, — равнодушно сказала она, и Око нахмурил бровные дуги над глазами. Поведение Эммы вдруг изменилось. Говорила не правильные слова.
— Я вас прерву? — решил Верховный влезть в их спор, а то ещё дом его разнесут на части, — Мой народ хочет отпраздновать избавление от К’ханаде. Пойдёте? — осторожно спросил он, подгибая длинную шею, чтобы голова была ниже.
— Нет, — отрезал Яутжа, потом глянул в глаза Эммы, — Хочешь пойти?
— Хочу, — упрямо сказала она, а в груди всё что-то сжимало, кричало: «Предатель!»
— Тогда мы пойдём, — прострекотал Око.
— Можешь не идти, если не хочешь, — грубо сказала Уманка, что даже Око удивился.
— Пойду, — строго сказал он.
— Ты же не хотел.
— Самец обязан защищать самку.
— Не обязан, тут безопасно.
— Если самец сказал что пойдёт — значит пойдёт, — строже сказал он, чуть рыча.
— Как хочешь, — равнодушно сказала она, с ноткой злости.
— Э-э-э-м-м-м, — издал звук Верховный, чтобы снова остановить их ссору. Негоже такой необычной паре разделятся, они же тут строят настоящую историю ломающую стереотип о холодных Яутжей! — Арбитр должен вымыть кровь с себя. Проследуйте за мной, — предложил Верховный, ломано улыбаясь. Око совершенно не хотел покидать вновь воскресшую Уманку.
— Иди, давай, — толкала она его в плечо. Он поднялся, что Верховный отошёл на пару шагов. Эмма же не дрогнула от быстрых увеличившихся размеров.
— Самец скоро, — прострекотал он, а Эмма только угукнула. Око оставил самку, уходя в след Верховному, но часто оглядывался, убеждая себя, что та ничего не сделает без присмотра, и точно не подвергнется опасности. Его же собаки давно утомились и без задних ног спали у входа в церковь.
— Уважаемый Арбитр, — обратился Верховный, боясь даже заглянуть за спину, — Кто для Вас эта Уманка?
— Вас не касается, — только из-за обращения «Вас» Верховный понял, что сделал слишком большой жест добра для этого Яутжа, — Это только моё дело.
— Вы так к ней относится… Больше к чем простой самке, — но Арбитр промолчал, — Мне очень любопытна эта история.
— Из-за любопытства Вы можете умереть. Не суйте нос туда, куда не следует, — прорычал эти слова Око.
— С ней Вы один, без неё совершенно другой. Удивительно!
— Верховный, я ещё испытываю желание убивать, не вынуждай меня сожалеть о смерти спасителя моей самки.
— Простите, конечно, — сказал Святой, и внутренне улыбался этому. Слишком мило получается. Да и то, что теперь к нему один из расы Яутжей уважительно относится, и называет «спасителем самки Яутжа» заставляет гордиться собой. Пускай, поводов для этого найти не мог. Направляя Арбитра в одну из купален, Верховный решил подождать рядом. Купальня состояла из углублённости, куда падает небольшой водопад. Око скорее снял с себя всё оружие, залез в воду, смывая с себя всю застывшую кровь, а после, встряхнув своей гривой, взял оружие обратно. Верховный оценивающе оглядел его с ног до головы, потом подумал: «И так сойдёт», так как запах аммиака достаточно проблемно с себя смыть, повёл Яутжа обратно. Уманка доела предложенные фрукты и ожидала этих двоих. А когда они подошли, подняла голову.
— Так быстро? — удивилась она, — А мне можно тоже искупаться?
— Зачем? На Эм-м-ме нет крови, — не понимал Око.
— Я вспотела!
— И оттого вкуснее пахнешь, — подметил Яутжа, дрогнув мандибулами.
— Всё равно, тоже хочу!
— Тогда чего с самцом не пошла?
— С тобой купаться? — нахмурила она брови, и слегка покраснела.
— А что тут такого?
— Ну… — девушка опустила глаза, — Я же буду там голая…
— И? Не видел самку обнажённой что ли? — спросил Яутжа, потом как подхватит её за талию, положит на плечо, что Верховный подскочил с места.
— Поставь меня! Сама дойду! — кричала она.
— Дойдёт, как же, — усмехнулся Око и повернулся лицом к Святому, — Мы сами.
— Конечно-конечно, у меня тут и так много дел! Оставайтесь здесь столько, сколько захотите, мы Вам всегда рады!
— Ага, — согласился Око, и унёс на плече Уманку. Верховный выдохнул, цокнул, улыбнулся и пошёл на улицу, наблюдать за тем, как там поживает их праздник.
— Око! — кричала девушка, — Ну поставь!
— Нет, самец хочет нести самку.
— Эгоист!
— Эгоист, — согласился он с ней.
— Круглый эгоист!
— Круглый-круглый, — прострекотал он в смехе.
— Вар-вар!
— Вар-вар.
— Ну поставь… — умоляла она, но Око был не приклонен.
— Нет, — отказал он, верхние жвалы всё поднимались в верх от улыбки. И когда они дошли до купальни, Эмму поставил у водопада. Она стояла с надутыми щеками, — И что это за выражение лица?
— Возмущение, — прошипела она.
— Коммуникационный аппарат давай, возмущённая, — протянул он руку. Девушка со злостью отдала браслет и наушник, совершенно перестав понимать этот стрекот и рычание. Она знала, что сколько бы не старалась выучить, точно никогда не поймёт их язык! То же касалось и Око, который представить себе не смог, как сможет говорить на их трудном языке. Эмма выставила руку к водопаду, а вода была такой тёплой, приятной на ощупь.
— Будешь тут стоять? — спросила она, не поворачивая к нему голову, в ответ услышала лишь непонятный стрекот, что означал: «Я всё равно не понимаю, что ты говоришь», — Ну и ладно, — буркнула она упрямо, снимая тогу с себя. Тёплая вода приятно обволакивало тело. Снимая всё усталость этого путешествия, она тяжело выдохнула.
Око не смог сдержатся сделать этого, и тронул её бок. Девушка от неожиданности что-то защебетала, что и позабавило Яутжа, поэтому он повторил движение, только на этот раз, тронув ягодицу. Эмма махнула на него рукой, игнорируя его прикосновения, а он всё приставал, так как нравилась её мягкость. Потом он пошёл дальше, слегка щипая её ляжки. Девушка держалась, не кричала, но это! Пискнула, шлёпнула его по руке. Он застрекотал в смехе, так как удар был такой слабый, что он подумал, она его погладила! Прекратил он приставать, стоял-стоял, очарованный её красотой, и понял, что спариваться сейчас был бы сейчас не против, но смотреть на неё, восхищаться, было уже близко со спариванием… Нет, это было куда ближе животного спаривания, это было другое. Нечто, что пело в его груди тем же щебетанием, которое издаёт самка. Он бы вечность смотрел на неё… Именно это она называла красотой тогда? Если это и есть красота, то она великолепна… Великолепна просто видом.